Становлюсь перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя. Тощая, как весло, с темными кругами под глазами. От густой, роскошной копны остался жалкий пучок. Намазываю под глаза консилер, выравниваю тон. Понимаю, что опоздаю к назначенному времени, но выглядеть страшилой не хочу… Наверняка эта сволочь будет со своей Яночкой. А та не упустит возможности унизить меня еще раз…
Указать на место, съязвить…
– Может, дядю Мишу попросить тебя подвезти? – заглядывает в ванную мама.
– Я сама. Вряд ли Сабиров предложит мне выпить. Не волнуйся, мам. Все хорошо будет. Я покажу ему выписки Марка и попрошу о помощи. И все. Унижаться не стану.
– Правильно.
После развода Марат оставил мне только машину – простенький Опель черного цвета… Ей-богу, я бы и не вспоминала о нем, если бы не Маркуша… Не терзала душу догадками, как живется в моем доме залетной дряни? На чем она ездит и в какие шмотки одевается? У нее ведь уже Бэнтли, ведь так?
Черт… Только бы тушь не потекла… И душа на части не раскололась в очередной раз…
В салоне тепло, из динамиков льются звуки радио, а мягкий, влажный снег легко стирается непрерывно работающими дворниками.
Возле входа в клуб многолюдно. Среди амбалов на входе узнаю Рустама. Он постарел, набрал вес… Интересно, старый лис узнает меня? ТОГДА мне казалось, что подчиненные Марата меня уважали. Считались с моим мнением, старались угодить. А потом иллюзия развеялась…
– Успокойся, Марина. Дыши глубже. Никто не вышвырнет тебя, он же… Марат сказал, что ты придешь. Тебя пропустят и… – бормочу под нос, выходя из машины.
Марина.
Каблучки замшевых ботильонов утопают в снежной каше, когда я торопливо иду к входу. Знаю, что чертовски опоздала, но все же бросаю взгляд на часы… Может, Сабирова уже и след простыл?
– Рустам, здравствуй, – выдыхаю сипло. – Я договаривалась с Маратом о встрече.
– Здравствуйте, Марина Владимировна. Не с Маратом.
– Что, прости?
– С Маратом Артуровичем.
– Хорошо, с ним… С Маратом Артуровичем.
Между нами морозное облако и непробиваемая стена прошлых обид. Для него я тоже – дрянь и предательница, гадина, отомстившая изменщику-мужу, как полагается… Ну что же… Пусть ненавидит, я переживу.
– Вам было назначено на семь. Сейчас двадцать часов и семнадцать минут. Я не могу вас пропустить.
Внутри будто все вымерзает. Выходит, Сабиров решил просто поиздеваться надо мной?