– Вы? Да как вы смеете приходить сюда?! Это вы его убили! По Вашему приказу был застрелен мой муж! Или вы сами стреляли? – Елизавета Леонтьевна Кулагина словно выплёвывала эти слова, будто и говорить ей было трудно.
Она рванула в мою сторону с выставленными пальцами. Я не бью женщин, ну или почти никогда этого не делаю. Однако и себя бить не позволю никому. Перехватив руку вдовы, которой она стремилась расцарапать мне и без того уже посечённое лицо, я поднял женщину и отнес её, заламывая руку, к ближайшему дивану.
– Отпустите меня, подлец! – кричала вдова.
– Держите себя в руках. И смею вас заверить, сударыня, я не причастен к смерти вашего супруга. И считаю необходимым сделать всё, чтобы моё честное имя не было опорочено, – сказал я Кулагиной, глядя в ее пышущие злостью глаза. – А еще не стоит оскорблять меня, усердствуя в своем спектакле.
Не нужно было даже знать о том, насколько Кулагина недолюбливала своего мужа, чтобы понять – женщина явно переигрывает. И растерялась, увидев меня. Вот, видимо, ничего иного и не придумала, как проявить агрессию.
– Господин земский исправник, найдите слова утешения вдове, а мы с господином Марницким пока здесь осмотримся, – сказал я и рукой указал ростовскому полицмейстеру на выход.
– Да как вы смеете распоряжаться мною! – воскликнул Молчанов.
То ли на него повлияло присутствие Кулагиной, то ли он всё же захотел вспомнить, что он какой-никакой, а чиновник при исполнении, но Молчанов решил проявить характер. Правда, вяло, неубедительно, да и поздно.
– Ах, да, господин земский исправник, я же вам не показывал ещё некоторые документы, которые у меня имеются, – с ухмылкой проговорил тогда я. – Взять, к примеру, тот документ, по которому вы незаконно прирастили господин Жебокрицкому часть моих земель. И поверьте, это не всё, что у меня имеется на вас. Потому думайте о себе не как о земском исправнике, а как о возможном каторжанине. И не мешайте мне!
Я был предельно груб. Но рядом не было ни помощника губернатора, ни самого его превосходительства. А что касается Молчанова, так уважения к этому человеку у меня нету от слова «совсем». Кроме того, я был уверен, что Яков Молчанов – сбитый лётчик, как говорили в будущем, или «хромая утка». В любом случае, этому человеку недолго осталось пребывать у власти.