– Вон отсюда. Обе.
Девочка помогла Ирме дойти до общей комнаты, стараясь не смотреть ей в глаза. И только когда они со старшими воспитанницами помогли Ирме омыть ссадины и переодеться, девочка решилась спросить.
– Почему ты за меня вступилась?
– Ну… скажем так, ты однажды тоже оказала мне услугу. Только ты была совсем маленькой, не помнишь этого.
– А как ты тогда помнишь? Мы же ровесники.
Летта закрепила последнюю повязку и полюбовалась на свою работу. Получилось криво, но чисто.
– И я не помню, – Ирма пожала плечами, – мне рассказывали.
Поняв, что больше информации от странной спасительницы она не добьётся, девочка робко протянула ей руку.
– Я – Летта.
– А я – Ирма.
Рыжеволосая слегка улыбнулась, чем вызвала на лице Летты новое изумление.
– У тебя разве ещё есть силы? Ты даже не закричала. И пару недель назад, когда тебя били из-за того, что ты отказалась поцеловать Библию, ты тоже ни звука не издала.
Ирма нахмурилась.
– Никому не скажешь?
– Неа, – девочка покачала головой.
– Видишь ли… мне почти не больно.
На дальнейшие расспросы Летты она отвечала уже полушёпотом. Да, почти ничего не чувствует. Да, может выдержать почти любой удар. Мальчишки проверяли. На спор, за пару сосисок. Одну из них Ирма торжественно протянула новой подруге.
– А ты знаешь, меня тоже мама оставила, как тебя. Отдала прямо в руки нашей Марте, кухарке.
– А моя меня здесь родила и ушла. Я не знаю, куда. А ты знаешь, куда ушла твоя мама?
К сожалению, знаю.
В тот вечер, три года назад, после разговора с кухаркой Ирма проверила себя серебряной ложкой. Оказалось больно. Пожалуй, единственное, что для неё было по-настоящему больно, до темноты в глазах. Тогда же она и узнала о том, что Марта тайком подменила детей в день крещения. Дважды крещёная девочка, вопреки всем прогнозам Марты, родилась слабой и болезненной. А Ирма крепла с каждым днём и, казалось, ничего не боялась.
– Эй, чего задумалась? – Летта помахала рукой перед лицом Ирмы, – не хочешь – не говори. Мы с тобой чем-то похожи, да?
– Да… Думаю, нас судьба свела, как говорит наша мэм.
В тот же день Летта переставила свою кровать поближе к кровати Ирмы, чтобы по ночам болтать обо всём на свете.