– Никто не узнает, откуда ты. Будешь милое христианское дитя, – и Марта подняла было руку, чтобы осенить малышку крестным знамением, но девочка внезапно так закричала, что кухарка испуганно отшатнулась.
Она ведь ещё совсем маленькая. Неужели не получится?
Марта дрожащей рукой достала из кухонного шкафа маленькую бутылочку святой воды. Набрав в пипетку совсем немного, она капнула воду на ножку ребёнка. Крик малышки стал ещё пронзительнее, а кухарка с ужасом увидела, как на белоснежной коже остался ожог размером с бусинку.
– Ну что тут такое? – недовольное лицо миледи показалось в дверном проёме.
– Простите. Кипящий бульон… случайно капля отлетела… обожгла, – пролепетала Марта, кивнув на заходящуюся девочку. Бутылку и пипетку она предусмотрительно спрятала за спину.
– Хм. Горластая, – скривившись, проговорила начальница, – тяжело ей здесь будет.
Оставшись одна, Марта прижала малышку к себе.
– Прости меня, маленькая, проверить-то надо было. Назову тебя Ирма, хорошо?
Слова хозяйки эхом отзывались в голове. Тяжело ей здесь будет.
Вы даже не представляете, насколько тяжело.
Кухарка качала ребёнка, совершенно не подозревая, что же ей теперь делать. Но в тот вечер на кухне, прислушиваясь к затихающему лаю собак за окном и внезапно расслышав в общем гуле где-то там, далеко, короткий женский вскрик, она поняла две вещи.
У этой девочки нет теперь никого, кроме Марты, и она в какой-то мере ответственна за её судьбу.
И второе.
Крещение, возможно, её убьёт.
Хозяйка приюта, миссис Уиннифред, была женщиной строгих нравов и в своём кругу слыла образцом благочестия. Она никогда не впадала в ярость на людях, а в высшем свете и вовсе держалась с достоинством. Обладая безупречными манерами, эта женщина, кроме всего, гордилась своим образованием и слова произносила так, как учат малолетних детей: медленно, с хорошей дикцией, чуть ли не по слогам. Детский приют она содержала исключительно на пожертвования «нашего милого и мягкосердечного городского главы», как она любила повторять на светских раутах, не забывая промокать уголок глаза платочком. И только воспитанники этого приюта знали, насколько суровой и безжалостной может быть «наша мэм», когда не в настроении.
Сегодня был как раз один из дней, когда лучше всего было бы не попадаться миссис Уиннифред на глаза. Она шла по коридорам приюта, так сильно стуча подошвами ботинок, как будто хотела вбить невидимые гвозди в деревянный пол. Малыши, только завидев её надбровную морщинку, понимали, что дело плохо, и тут же разбегались в разные стороны, совершенно не заботясь о том, что это может ещё сильнее раздражать. Ребята постарше старались сделать вид, что они очень заняты: утыкались в учебники, поправляли одежду, чистили обувь.