Мысль эта была одновременно тревожной и освобождающей. Теперь ему не нужно ничего объяснять – ни себе, ни другим. Всё происходящее за окнами и на экране больше не требовало его участия. Общество радостно принимало новый облик, не замечая отсутствия его аплодисментов.
Закрыв планшет, Аркадий положил его на папку и откинулся в кресле. В комнате царила тишина архивного коридора. Из соседнего кабинета доносились редкие щелчки мышки и шелест отчёта. В остальном – только гул вентиляции и приглушённое электрическое дыхание города.
Он усмехнулся. Тихо, без осуждения, просто отметив для себя: всё стало таким, каким и должно было стать. Не страшным, не героическим – просто удобным, оформленным и подписанным, словно акт выполненных работ.
Вечерний коридор телеканала напоминал шумный муравейник: суетились ассистенты, переговаривались редакторы, из аппаратных доносились взволнованные голоса и обрывки фраз о последних рейтингах. Повсюду было много света, немного спешки и чуть больше искусственного веселья, чем требовалось. Сквозь оживлённую атмосферу чувствовалось едва уловимое напряжение, будто все были в курсе общей тайны, но предпочитали её не обсуждать.
Аркадий медленно шёл по коридору, просматривая сообщения на служебном планшете. В телецентр он приехал для согласования новостных блоков и проверки готовности к трансляции очередного правительственного обращения.
В этот момент его чуть не сбила с ног Алина Красникова, стремительно вышедшая из студии с довольной улыбкой после эфира. Она резко остановилась, ловко удержав равновесие на высоких каблуках, и приветливо всплеснула руками:
– Аркадий Григорьевич, как хорошо, что встретила именно вас! Смотрели эфир? Как вам? Мне кажется, всё прошло отлично!
Ладогин поднял голову, спокойно улыбнулся и слегка кивнул, стараясь говорить ровно и нейтрально:
– Конечно, смотрел, Алина. Всё было убедительно, на высоте, как всегда профессионально.
Алина чуть наклонила голову, принимая комплимент, и стала ещё увереннее:
– Спасибо, Аркадий Григорьевич. Главное, чтобы зритель нас услышал и понял, что новая инициатива – не прихоть, а необходимый шаг. Вы ведь согласны?
Аркадий помолчал секунду, подбирая слова, затем осторожно ответил, выдерживая официальный тон:
– Безусловно, инициатива важная, и её уже активно приняли. Но, если позволите, хотел бы уточнить деталь. Вы уверены, что общество готово принять её сразу и без вопросов? Тема всё же очень щепетильная, требует особого подхода.