– Мам, а ты про Казахстан вспоминаешь? – спросила я как-то её, попивая горячий чаёк с алтайским мёдом. – Ведь у вас с отцом там вся молодость прошла.
– Конечно, вспоминаю, – мама задумалась, и в её глазах ожили давние картины. – Мы с твоим отцом там часто на мотоцикле гоняли по горам-степям. Зиму почти не помню – только лето и весну.
– А я так хочу попасть туда, когда там подснежники! Ну, не совсем подснежники, а крокусы… и потом позже, пока всё цветёт!
– У нас вот за бугром они росли, – она показала рукой куда-то вдаль, будто видела те места прямо сейчас. – Поднимешься на горку – а они там, белые-белые. А здесь я даже не знаю, где их искать.
– Здесь тоже такие не видела, – вспомнила я свои весенние прогулки. – В Сибири первые цветы – жёлтенькие, но это не подснежники…
– Огоньки?
– Нет, огоньки позже, в конце мая.
– Гусиные лапки?
– Первоцветы, кажется. Или стародубки… А может горицветы…
– Не знаю такие, – мама улыбнулась. – Вылетело из головы.
– В Казахстане тоже были жёлтенькие, а здесь…
– Лапчатки там?
– Нет, у лапчаток пять лепестков, а у этих больше.
– А потом к лету всё цвело. Помнишь? Как петушки, сиреневые такие…
– Шалфей? – спросила я.
– Нет, шалфей другой. Вот такие высокие! – она подняла руку, показывая. – Ой, как же они назывались…
– Ирисы?
– Да! – мамочка рассмеялась. – Вот же, совсем забыла!
– Ха-ха-ха! – Я тоже залилась смехом. – Всё в голове перебрала: петушки, шалфей… а это просто ирисы!
– У нас дома они сиреневые, а в горах были и жёлтые, – рассказывала она.
– И маки! И тюльпаны! А ещё… А ещё пионы дикие – марьин корень мы их называли. Помнишь, мам?
– Здесь, на Алтае, тоже похожая растительность, – кивнула Нина Митрофановна. – Только в Казахстане мы на мотоцикле везде носились – то на пасеку, то на сенокос. А здесь уже не ездили…
– Надо у Олиного мужа спросить, – сказала я. – Он же у неё охотник, все леса и горы тут обошёл, каждую тропинку знает.
– О-о-о, тот точно всё знает! – мамочка оживилась. – Как начнёт рассказывать – так сразу и представишь всё в красках, даже ещё и запахи учуешь…
Мы сидели с мамой за столом, смеялись, вспоминали, и в эти моменты Казахстан снова становился близким – не далёкой родиной, а частью этого теперешнего нашего дома.