Комната, в которой прошло моё раннее детство, ничего особенного из себя не представляла. Но именно в этой комнате произошло событие, наложившее отпечаток на всю мою жизнь. Я уже писала, что комната была разделена на две неравные части. Меньшая её часть считалась родительской спальней. Металлическая кровать с шишечками, подобие тумбочки, да платяной шкаф – вот и всё убранство. В большой же комнате стояло много чего. Маленький столик с примусом – полагаю, это была кухня; хорошо помню стол, за которым работала мама. И главное сокровище моего детства – это комод! Прекрасный дубовый комод! Вместительный, с выдвижными ящиками и хорошо пригнанной столешницей. Именно в этом комоде я и обнаружила то, что не даёт мне покоя по сей день. Я играла со своими куклами и мне понадобилось одеяльце. В те далёкие времена кукольные одеяльца не продавались. Их шили бабушки, или девочки находили лоскуток, который при детском богатом воображении мог легко сойти за кружевное одеяльце. Как у принцессы! В нижнем ящике комода лежали старые, изношенные вещи. Мама их использовала как ветошь. Я выдвинула ящик и увидела под бесформенными тряпками уголок бледно -зелёного шёлкового платка. В платке что-то лежало. Это «что-то» оказалось старинной фотографией на толстом картоне. С фотографии на меня смотрела женщина – красивая и молодая. И на ней… платье! Я никогда не видела таких платьев. У моей мамы не было такого. Белое, с глубоким вырезом, с пышной, воздушной юбкой… Шею принцессы обвивало замысловатое украшение, а волосы… Они не были волосами! Длинные-длинные спиральки падали на плечи и в них блестели прозрачные капельки… Я не могла оторвать взгляд от такой красоты! Подошла мама, осторожно взяла у меня фотографию
– Это твоя бабушка, доченька.
– Она где?
– Её нет. Она далеко-далеко уехала.
– Она приедет?
– Нет, доченька. Она очень далеко живёт.
– Она бабушка Ира?
– Бабушка Ира, деточка, моя мама. А это бабушка Натали. Она папина мама.
– Она как я?
– Правильно. Ты Наталья, и она Наталья.
Пойдём, доченька, я тебе компот с пирожком дам. Уже пять часов.
Больше я этой фотографии не видела.
Мои родители мордва. Папа мокша, мама эрзя. Меня почему-то этим языкам не учили. Но в доме все пожилые родственники говорили именно на этих языках, и я прекрасно понимала смысл сказанного. Не раз и не два я слышала, что похожа на Наталью – папину маму. И имя мне Наталья – через мягкий знак, дал папа! Наталья, это Таля, Натуличка. А Наталия – Наташа, Наташенька. Два разных имени. Забегая вперёд, скажу: папа всегда говорил, что он выходец из села Верхиссы. Родом из крестьян. Оч..чень интересно! Крестьянский сын, сирота, а серп в руках держать не умел. Прожил детство бок о бок с верхиссинским лесом, а лесную землянику от лесной клубники не отличал. И в огородных растениях не очень-то разбирался. Много знал о рыбе, особенно морской, и не ел её ни.. в.. ка..ком.. ви..де. Говорил – самая лучшая рыба, это колбаса… Так ведут себя люди, которые вынуждены питаться одним и тем же долгие годы. Папа всё детство ел морскую рыбу? В Верхиссах?! Кто мой папа? И где он жил в детстве? Уж точно не в Верхиссах! И почему его любимая песня «Раскинулось море широко…»? В Верхиссах есть море??!