Наступила суббота.
Карине с её последней парты открывалась прекрасная возможность наблюдать за целым классом. Сегодня объектом её наблюдения стали двое: Алёна и Коля. Они сидели порознь, и иногда друг с другом переглядывались. Они любили переглядываться и раньше, но это происходило как бы случайно – мимолётный взгляд Коли, лёгкая улыбка Алёны. Сегодня же всё выглядело совсем по-другому. Они были как два заговорщика, с трудом сдерживающие веселье.
«Смейся, – думала Карина, мысленно обращаясь к Алёне, этой бездушной кукле, – пока есть ещё время, до пяти часов немного осталось. А потом посмеюсь я над тобой, посмеюсь от души».
Придя домой, она нашла своего отца и мачеху собирающимися в гости. Это не было чем-то неожиданным для Карины, родственников и друзей у мачехи было предостаточно, а старые друзья семьи, которые раньше сами ходили к ним в гости, со смертью мамы вдруг как-то постепенно начали исчезать, пока совсем не исчезли.
Ольга Петровна сидела перед трюмо, колдуя над своим лицом. Она была и так яркая женщина, пышная брюнетка, а обилие косметики делало её ещё ярче. Карина рядом с ней чувствовала себя совсем бесцветной, какой-то ничтожной, это невольно подавляло её и ещё больше отталкивало от мачехи.
– Посидишь с братом? – спросила Ольга Петровна. Она разговаривала с Кариной сухим твёрдым тоном, не подразумевающим отказа, на Карину она не взглянула, даже на её отражение в зеркале. – Мы на юбилей идём.
– Один наш знакомый на пенсию уходит, – пояснил отец. Голос его был уже более мягкий и даже как будто извиняющийся. – Не хотелось бы ребёнка с собой брать. Что там ему делать среди взрослых людей?
– Может и один посидеть, большой уже, – бросила в ответ Карина. – Я в пять часов с парнем в кино иду.
– Что?
Ольга Петровна, прекратив краситься, повернула от зеркала голову и уставилась на Карину. Отец тоже как остолбенел.
– Чего рты раскрыли? – обведя их насмешливым взглядом, спросила Карина. – Я же ясно сказала, что иду в кино. С самым красивым мальчиком из нашего класса.