Аврора сидела неподвижно. Её золотые глаза внимательно следили за каждым движением.
– Встань, – её голос прозвучал, как удар хлыста.
Он поднялся, и их взгляды встретились. Чёрный глаз пульсировал, будто пытаясь вырваться из орбиты.
– На нас напали, – начал Торин. – Существа… из пепла и песка. Не дети ночи. Не звери. Нечто новое.
Аврора не моргнула. Лишь её пальцы сжали подлокотники трона.
– Кровь одной из этих тварей … попала в глаз, – Торин перевёл дух и продолжил, осторожно подбирая слова, – Мне было видение.
Аврора встала. Алая мантия взметнулась за ней. Торин снова опустился на колено и опустил голову, вперев взгляд в пол. В поле зрения мелькнул подол её алой мантии – и тут же рядом возникли ещё два.
Справа – мантия цвета грозового неба с синевой. По низу плелись замысловатые узоры, вышитые серебряной нитью. А слева – мантия нежного песочного оттенка. Подол украшала вышивка, мерцающая, как звёздная пыль, отливая медью.
Две сёстры встали за третьей – Авророй, на пол шага за ней. Габриэлла – слева, Изабелла – справа. Три фигуры слились в живой треугольник власти.
Аврора положила ладони на голову Торина. Габриэлла положила руку на левое плечо сестры, Изабелла – на правое. И все трое опустили головы вниз. Узоры на их пальцах вспыхнули золотом. И в тот же миг они увидели всё своими глазами, а Торин будто снова был в каменной долине. Перед глазами проносились картины, чёткие, ужасающие: битва с чудищами, смерть Детей Света и видение…вулкан, глаза.
Сёстры резко и синхронно отдёрнули руки. И тут же три мантии взметнулись в изящном развороте и исчезли. Торин поднял глаза, но уже никого не было в тронном зале.
***
Небольшая комната, залитая светом, дышала тишиной вечности. Здесь не было тронов или символов власти – только пространство, где воздух казался сотканным из шёпота звёзд и дыхания ветра.
Окна, словно врата в бесконечность. От пола до потолка тянулись хрустальные панели, такие прозрачные, что граница между комнатой и внешним миром стиралась. За ними простиралась долина, утопавшая в сиянии двух солнц. Одно, золотое и тёплое, клонилось к закату. Другое, серебряное и холодное, висело над горами, окрашивая небо в яркие оттенки. Свет, проникая внутрь, дробился на тысячи бликов, танцующих по стенам, словно живые самоцветы, освящая трёх сестёр. Мантии исчезли, как ненужный аксессуар во время важного разговора.