С резким, отвратительным треском он дёрнул ворот моей блузки. Пуговицы отлетели, звякнув о бетон. Холодный воздух коснулся обнажившейся кожи на ключице. Это было последней каплей. Животный страх прорвал оцепенение. Я изо всех сил дёрнулась, но тонкий схватил меня за волосы, дёрнув голову назад.
– Угомонись, сучка. Мы с тобой ещё не закончили.
Он оттолкнул меня к своему напарнику. Бульдог подхватил меня, как тряпичную куклу, и с силой развернул, припечатав лицом к ледяной металлической двери подъезда. Холод обжёг щёку. Его массивное тело прижалось ко мне со спины, вдавливая, лишая возможности пошевелиться. Я чувствовала его вес, его вонь, его горячее дыхание у себя на затылке.
– А так-то ты тоже ничего, – прохрипел он мне в ухо, и я почувствовала, как он по-скотски притирается ко мне сзади, имитируя толчок бёдрами. – Тебя и сзади поиметь будет в самый раз.
Меня едва не вывернуло наизнанку от омерзения. Он снова грубо толкнулся в меня, и я почувствовала, как его твёрдая плоть упирается мне в ягодицы через слои одежды. Он дышал тяжело, со всхлипом, входя в раж. Это было так унизительно, так грязно, что реальное насилие не могло бы быть хуже.
Он схватил меня за волосы, оттянул голову назад и снова с силой приложил лицом о дверь. Боль и унижение смешались в один тугой, удушающий комок. И тогда я закричала. Не своим голосом, изо всех сил, вкладывая в этот крик весь свой ужас и отчаяние.
– ПОМОГИТЕ!
Словно это было кодовое слово, хватка мгновенно ослабла.
– Мы ещё поговорим, сладкая! – Сильным толчком в спину меня оставили в покое, и я мешком осела у двери. – До скорых…
Краем глаза я увидела, как две тени метнулись к тёмной машине, стоящей в глубине двора. Хлопнули дверцы, взревел мотор, и они исчезли, оставив меня одну в звенящей тишине, разрываемой лишь судорожными всхлипами.
Конечно же, никто не пришёл мне на помощь! Увы, реалия жизни… Можно хоть обораться, шанс, что найдёт смельчак, который отзовётся на подобный крик о помощи… мизерный. И я не знаю, до какого финала в следующий раз дойдёт «показательная порка» от «кредиторов», – а они к слову, не единственные, одни из МНОГИХ, и даже не самые опасные! – и где она меня подкараулит, но очень бы хотелось… чтобы они образумились и отстали от меня и сестры!
Я не знаю, сколько сидела на грязном, холодном асфальте, прижавшись спиной к двери. Тело билось в неконтролируемой дрожи. Наконец, на ватных, негнущихся ногах я поднялась, нашарила в сумке ключи. Пальцы не слушались, но с пятой попытки мне удалось попасть в замочную скважину.