«Только дубовые двери вышибать – услышал я размышления доктора, – сколько же она весит, нет, это какая-то патология».
Объявили нашу регистрацию, по пути мы окликнули наших сержантов и спустились вниз, к регистрационной стойке. Впереди нас проходила регистрацию знакомая нам пара, нам отштамповали билеты, и повели нас на посадку. Наши с доктором места оказались в первом салоне, сержанты летели во втором. Перед трапом знакомая пара опять оказалась впереди нас. Трап затрещал и закачался под женщиной, когда она, с каменным видом, стала подниматься в самолет. Из-под трапа выскочил насмерть перепуганный водитель, и со словами « да чего там, слона, что ли ведут» уставился на даму. Проводница, кусая губы чтобы не улыбнуться, движением руки остановила остальную очередь, пара скрылась в самолёте, после этого посадка возобновилась.
«Прошла – продолжил свои размышления доктор, – но одного места ей явно не хватит».
Он оказался прав, дама сидела у окна, рядом с ней пристроился мужчина, больше мест в этом блоке кресел не осталось, дорогое это удовольствие, чревоугодие.
ИЛ-62, без приключений, за шесть часов доставил нас из Артема в Ташкент. Преимущество местного помощника я почувствовал сразу, при выходе из самолёта. Возле трапа стояло две «Волги» и три человека встречающих, из родни докторского сержанта. Никогда меня еще не встречали у трапа самолёта, ласково пригласили в машину, и повезли в город. Из поздней осени мы прилетели в лето, я с большим удовольствием скинул в машине шинель и китель, прицепил погоны на рубашку, кои мне доктор посоветовал взять с собой. На улице плюс двадцать, народ в белых одеждах гуляет по вечерним улицам, Ташкент весь в золоте, от света лампиньонов, от осенней листвы на тротуарах. Неоновые огни рекламы прогнали ночную тьму с проспектов и площадей, она попряталась в боковых улочках и переулках, оставив вместо себя какой-то мглистый туман, дымку, город утонул в ней, а может быть, это был дым от мангалов, шашлыки жарили здесь на каждом углу. Мне много раз потом доводилось бывать в этом городе, я видел его и плохим и хорошим, но эта картина всегда встаёт перед моими глазами, когда я вспоминаю Ташкент.
Прокатив нас по ночному городу, машины остановились возле пятиэтажки, похожей на все остальные, только вместо балконов у дома были лоджии. На первых этажах эти лоджии плавно переходили в палисадники. Район, куда мы приехали, назывался Юнусабад. В этом доме жил дальний родственник докторского сержанта, директор плодоовощного магазина на Госпитальном рынке города. В просторной гостиной был накрыт круглый стол. За ним уселось около двадцати человек, одни мужчины, женщин рядом не было, они старались не показываться на глаза. Стол был завален едой и напитками, в середине его покоилось огромное блюдо с пловом, настолько большое, что каждый мог спокойно достать до него рукой, несмотря на величину стола. Коньяк и водка, вино и шербет, виноград и халва, шашлыки, плов, лагман и прочая, и прочая, и прочая. Провозгласили тост за дорогих гостей, выпили, и комната утонула в речах и обращениях. Постепенно присутствующие перешли на родной язык, доктор перестарался с коньяком (это, как потом выяснилось, оказалось очень кстати) и спокойно спал на стуле. Его сержанта уже увезли на встречу с остальными родственниками. Мой же помощник трудился на совесть, сняв китель и галстук, он пододвинул к себе плов и ел, не останавливаясь.