"Звёздный Бродяга" сам был членом экипажа – корытообразный, с обшивкой, напоминающей лоскутное одеяло из заплат разного цвета. В кабине витал вечный запах перегоревшего кофе, статики и чего-то металлического. Над креслом пилота в прозрачном кубе висела единственная пуля с надписью: "Первая ошибка".
Они сидели так, каждый в своих мыслях, когда сканеры вдруг взорвались тревожным сигналом.
Часть 1.Песок, который помнил слишком много
Дождь из кремниевой пыли бил по обшивке «Звёздного Бродяги», словно пытался стереть следы их вторжения. Джейк Вейланд щурился сквозь мутное стекло иллюминатора – внизу, под слоем вечного песчаного шторма, угадывались контуры чего-то, что не могло быть городом.
– Ты уверен, что координаты верны? – он не отрывал взгляда от сканеров, где цифры прыгали, как сумасшедшие.
Рекс ответил не сразу. Его обычно монотонный голос дрогнул:
– Мы находимся в эпицентре аномалии. Песок здесь… ведёт себя осознанно.
Лира Шен, склонившись над спектрографом, вдруг замерла. Её пальцы сжали край консоли так, что побелели костяшки.
– Капитан… – она обернулась, и в её глазах Джейк увидел то, что заставило его кровь похолодеть. – Он повторяет наш позывной.
Из динамиков хрипло прозвучали три ноты, затем пауза, затем снова. Как эхо давно забытого сигнала бедствия.
Анна Сорокина стояла у шлюза, её металлическая рука сжимала импульсный пистолет.
– Опять в ад, Вейланд? – её губы искривились в подобии улыбки, но глаза оставались холодными. – Или ты уже забыл, чем это закончилось в прошлый раз?
Джейк не ответил. Он смотрел, как песчаные вихри за иллюминатором складываются в узоры, напоминающие нотные станы. И где-то в глубине сознания шевельнулось воспоминание – марш, который играли на похоронах первых колонистов.
– Мы идём вниз, – сказал он тихо. – Кто-то зовёт нас по имени.
Когда шлюз открылся, песок хлынул внутрь, но не осыпался вниз, а завис в воздухе, как живой. Он звенел.
И этот звон был слишком похож на голос.
Часть 2. Город, который пел
Песчаная буря стихла внезапно, словно кто-то выключил невидимый рубильник. Перед ними открылся город – или то, что должно было быть городом.
Здания стояли вверх ногами, их шпили вонзались в песок, а фундаменты тянулись к небу. Улицы сходились под неестественными углами, образуя идеально симметричные узлы.