Стоит ей выйти, как я на автопилоте начинаю подметать. Половина мозолей на моих ладонях и пальцах от ручки, другая половина – от метлы.
Рядом Макс постукивает мячом.
– Готова? – спрашивает он.
Беру метлу в правую руку.
– Да. Давай.
Мяч летит через кухню и падает мне в ладонь. Подкидываю его несколько раз и бросаю Максу; тот ловит его без всякого труда.
– Черт, неплохо, – говорит он. – Совсем неплохо! Тебе бы тоже записаться на баскетбол.
Я закатываю глаза.
– Не льсти мне.
Мяч снова летит ко мне.
– Нет, серьезно, – отвечает он и замолкает. – Тебе надо подкачаться…
В этот раз целюсь мячом ему в лицо.
– Я сильнее тебя.
– Нет, я сильнее, это же очевидно, – возражает он. – Помнишь, даже папа говорил…
Тут мы оба замолкаем. Мяч падает на пол и катится к стеллажу, а мы старательно делаем вид, что ничего не случилось. Что никакого папы не существует. Но это невозможно: все равно что пытаться вытереть пол на месте преступления бумажными салфетками. Гораздо легче помнить, как все было раньше, вспоминать давно минувшие солнечные вечера, когда папа с Максом гонялись друг за другом в нашем маленьком дворике и играли в баскетбол перед ужином…
Нет. Хватит. Останавливаю себя, не даю ностальгии разыграться. Не стану по нему скучать. И хотеть, чтобы он вернулся, тоже не буду.
– Тебе нужно больше тренировок, – тихо отвечаю я.
Макс бежит за мячом, и мы снова начинаем его перебрасывать, но теперь мы начеку и стараемся не упоминать об отце. И все же эта тема не дает мне покоя. В который раз в голову лезет мысль: не винит ли Макс меня в случившемся? Не в этом ли причина слабого, но всегда заметного напряжения между нами? Не потому ли он приезжает домой не чаще, чем раз в пару недель, не потому ли половина наших разговоров сходит на неловкое молчание?
Мы заканчиваем, когда солнце уже село. Всю непроданную выпечку оставляю в контейнере для соседей. Их несколько: семейство Донов – оба работают в две смены, потому что у них пятеро детей; старая бабушка, она знает по-английски лишь пару фраз и живет одна с тех пор, как несколько лет назад умер ее муж; а еще разведенная женщина из Хэнани, она угощает нас лимонами с дерева в своем саду. Добавляю к пирожным несколько кусочков нарезанной клубники, и мы закрываем пекарню.
Мы втроем втискиваемся в вечерний автобус. У меня на коленях контейнер с выпечкой, под мышкой рюкзак, а Макс несет свой баскетбольный мяч. В автобусе пахнет пластиком и духами, а за мной сидит ребенок и пинает мое сиденье.