Хвать! Хвать!
Риц забыла кто она и где находится. Забыла, кем была раньше, что ей доводилось испытывать и в какие передряги попадать. Все померкло в этой гонке, где за несколько мгновений она превратилась в дичь, судорожно перебирающую ногами, чтобы не быть разорванной на куски толпой кровожадных недомагиков-переродков.
Она бежала так быстро, как прежде не могла даже представить, что так может.
Но они, они бежали еще быстрее.
Драколет открыл огонь по тварям и несколько сбил их напор. На ходу Кларина извернулась и отрубила нумом руки твари, которая почти догнала ее. Срубила голову другой, в прыжке раскроила по пояс третью. Затем неудачно приземлилась, споткнулась о камень, потеряла равновесие и покатилась по земле, едва успев сложить оружие, чтобы не пораниться об него самой. Ее протащило в сторону. Ушибленная голова раскалывалась, а в легких оказалась одна пыль вместо воздуха. Но все равно боковым зрением она увидела, как несколько ее ребят смогли уцепиться за веревку, после чего летательный аппарат взял выше, продолжая вести огонь.
– Вставай! – ее грубо дернули вверх. – Нужно двигаться.
Это оказался Томми Флоц в полном боевом облачении. Он выглядел готовым ко всему.
Завеса пыли, поднятая драколетом, его шум и стрельба на некоторое время скрыли их от подземных существ. Клара и Том добежали до небольших зарослей кустарников и укрылись в них.
– В любой момент земля может провалиться, – сказала Риц, коря себя, что не подумала о таком простом варианте, как другая шахта.
Если переродки смогли сделать один подкоп, почему бы не прорыть и второй, и третий, особенно если через первый не пускают. Но нет, она была так занята разборками с Тутцем и попытками понять, что происходит, что совершенно упустила эту возможность.
– Драколет долго не провисит здесь. Похоже, нам придется добираться самим, – сказал Флоц негромко.
Кларина метнула взгляд на поле, где еще недавно стоял их лагерь, а теперь бродили бледные зубастые твари, очень отдаленно напоминающие магиков. Сейчас они казались почти безвольными, поникшими. Кроме тех, что рвали на куски двух или трех несчастных, что не смогли убежать, отбиться или уцепиться за спасительную лестницу. Их тела собрали вокруг десятки выродков, что грызлись и переругивались между собой, словно дикие собаки за лучшие куски.