Насколько в Лире безопасно теперь, можно ли в него вернуться и на каких условиях, предстояло выяснить их экспедиции. И по всему пока выходило, что новости они принесут на Землю не очень добрые.
Ожидание экспедиции в родной мир растянулось для Риц на долгих три месяца с момента ее последнего громкого дела в Магик-сити, когда сын канцлера Кир Вус и его жена Леона обернулись чудовищами и загрызли кучу народа. Будучи детективом в департаменте магбезопасности, во время расследования Клара выяснила, что Лир не уничтожен, он восстанавливается, и в него можно вернуться.
Кларина распрощалась со службой в полиции и записалась в группу разведчиков, которым предстояло посетить Лир и убедиться, что там достаточно безопасно. Она забыла, насколько долго работает бюрократическая машина Магик-сити. Пока шли обсуждения, прения, споры, она была готова отправиться сама, налегке.
Три месяца бумажной волокиты, переговоров и согласований. Девяносто два дня неопределенности и жгучего желания послать сильных мира сего на нужные буквы. Плевать на все! Она жаждала вдохнуть родной воздух Лира. Но выработанная за годы службы в полиции осторожность и желание сделать все правильно заставили ее вытерпеть все проволочки.
Что такое три месяца после ста лет? Никто не знал, что это будет так долго. Никто не верил, что это когда-нибудь закончится.
В назначенный час три летательных аппарата, похожих на хищных птиц, взлетели с крыши самого высокого небоскреба. Перед Риц и отрядом из двадцати магиков открылся межмировой портал. В небесах над Магик-сити разверзлась гигантская каверна, похожая на радужный глаз с червоточиной зрачка в самом центре. Эта червоточина между мирами перенесла их обратно в Лир.
На борту одного из летательных аппаратов оборудовали лабораторию. Второй нес полугодовой запас провианта и артефактов на самые разные случаи. Третий драколет был нужен для разведывательных целей.
Кларина сама сидела за штурвалом. Ее сердце билось так громко, что заглушало команды из центра управления. Она так и не поверила до конца, что это происходит с ней.
А потом был Лир. Тишина и разнотравье самой яркой ночи в году. Порхающие лофры – маленькие говорящие птички золотого цвета, мерцающие бабочки и светлячки, а на небе звезды золотой и голубой туманностей сливались в потоки неверного и такого чарующего, приглушенного света. Танцы теней. От облаков, от ветвей и цветов, от ветра, от любого движения.