– Правда уходишь? – спросила Бретт.
– Да, – сказал я. – Голова раскалывается.
– Увидимся завтра?
– Заходи в контору.
– Да ну.
– Что ж, где ты будешь?
– Где угодно около пяти.
– Пусть тогда будет другая часть города.
– Хорошо. Буду в пять в «Крийоне».
– Уж постарайся, – сказал я.
– Не волнуйся, – сказала Бретт. – Разве я тебя когда-то подводила?
– Есть вести от Майка?
– Сегодня пришло письмо.
– Доброй ночи, сэр, – сказал граф.
Я вышел и пошел по тротуару в сторону бульвара Сен-Мишель, миновал столики «Ротонды», все еще занятые, и взглянул через улицу на «Лё-Дом», столики которого занимали весь тротуар. Кто-то из сидевших замахал мне, но я его не узнал и пошел дальше. Мне хотелось домой. Бульвар Монпарнас был безлюден. «Лавинь» давно закрылся, а перед «Клозери-де-Лила» убирали столики. Я прошел мимо памятника Нею, стоявшего под зелеными кронами каштанов в свете дуговых фонарей[20]. К цоколю был прислонен увядший лиловый венок. Я остановился и прочитал надпись на ленте: от бонапартистских групп и какое-то число; забыл. Маршал Ней смотрелся молодцом в своих ботфортах, взмахивая саблей под нежной зеленью каштанов. Моя квартира была прямо напротив, чуть дальше по бульвару Сен-Мишель.
У консьержки горел свет. Я постучался к ней, и она отдала мне почту. Я пожелал ей доброй ночи и пошел наверх. У меня в руках были два письма и несколько газет. Я просмотрел их в столовой, в свете газового рожка. Письма были из Штатов. Одно из них – банковская выписка. Остаток составлял 2432 доллара и 60 центов. Я достал чековую книжку, вычел четыре чека, выписанных после первого числа, и подсчитал, что остаток равняется 1832 долларам и 60 центам. Я записал эту сумму на обороте. Другое письмо было извещением о бракосочетании. Мистер и миссис Алоизий Кирби извещали о браке своей дочери Кэтрин – я не знал ни самой этой девушки, ни того, за кого она выходила. Должно быть, извещения разослали по всему городу. Забавное имя. Я подумал, что наверняка запомнил бы кого-то с таким именем, как Алоизий. Хорошее католическое имя. Извещение украшал герб. Вроде как Зизи, греческий герцог. И этот граф. Граф забавный. У Бретт тоже титул. Леди Эшли. К черту Бретт! К черту вас, леди Эшли!
Я зажег прикроватную лампу, потушил газ и открыл широкие окна. Кровать стояла у дальней от окон стены, я сел у кровати и разделся при открытых окнах. По улице проехал по трамвайным путям ночной поезд, развозивший овощи по рынкам. Этот шум донимал меня по ночам, когда не спалось. Раздеваясь, я видел себя в зеркале большого платяного шкафа возле кровати. Типично французская меблировка. Вполне практичная. Вот же угораздило меня с этим ранением! Пожалуй, это забавно. Я надел пижаму и лег в постель. Вскрыл бандероли и вынул две газеты о корриде. Одна была оранжевой. Другая – желтой. Новости в обеих одинаковые, так что с какой ни начни, другая будет лишней. «Ле-Ториль» была получше, и я начал с нее. Прочел от и до, включая пти-корреспонданс