Пауки начали собираться за кучей синих камней, которую сами же и натаскали. Через несколько мгновений вышел мгурн. При свете он выглядел более жутко. Словно четырёхрукий человек без кожи, с налепленными в беспорядке заплатами мышц. Вместо фасеточных глаз были чёрные выпуклости, скорее всего, не имевшие никакого отношения к функции зрения.
Мгурн молча стоял возле натасканной им кучи. Петрович дожевал блюмбу, с запозданием осознав, что нет косточек, и обратился к мгурну и Сёме: – Ну, братья-робинзоны, что делать будем?
– Я – Сёма. – возразил шестилапый.
– Мы – Крашц. – сообщил мгурн. – И мы не братья.
– Да неужели? – съязвил Петрович. – А так похожи, прям-таки – одно лицо.
Сёма перестал жевать и уставился на мгурна. Мгурн поднял все четыре руки и стал крутить перед головой, словно разглядывал себя в зеркало. Затем он втянул две руки в тело и спросил: – А теперь?
Виктор вздохнул: – Забудьте, это шутка была. Предлагаю сесть и обсудить сложившееся положение. Мне кажется – пришло время. Есть возражения?
Пришельцы молчали.
– Ну, раз возражений нет, устраивайтесь поудобнее – будем повестку составлять. Э-эх, сейчас бы чаю!
Сёма, широко улыбнулся, схватил ветку, усеянную блюмбой и плюхнулся на лежанку из камней.
– Сёма, это всё что осталось? – удивился Петрович, глядя на скромную кучку из четырёх плодов, оставшуюся на земле. Пришелец виновато улыбнулся и протянул по плоду человеку и мгурну.
– Да-а, ты Сёма – натуральная Чёрная дыра, даром что красный.
– Дома еда не регулярно бывает. Нашёл пищу – надо есть, ведь неизвестно, когда получится в следующий раз. – виновато объяснил Сёма, дожёвывая блюмбу.
Петрович почувствовал неловкость – похоже, судьба у бедолаги была не из лёгких, а он ему фруктов пожалел. Которых тут растёт без счёта. Уши у него загорели от стыда.
– Прости, Сёма, это я не со зла. Ешь сколько влезет, и даже больше. А хочешь – пойдём и наберём тебе этой брюквы целую кучу? Вот с этот обелиск! – Виктор пытался избавиться от чувства вины. – Сходим вон на тот край – мы туда ещё не заглядывали, наверняка там море плодов.
– Не факт. – прошелестел Крашц. – Рептилия могла всё поесть.
– Какая ещё рептилия? – оторопело спросил Виктор. Рептилий он тоже сильно не любил – все эти зубы, чешуйки, холодные глаза будили древний ужас, спрятавшийся где-то глубоко в генетических архивах.