Девочка утирает крупный пот со лба.
Однако надо доводить начатое до конца. Ее голос почти не дрожит, она взяла себя в руки. Ногти ее впиваются в ладони, она тяжело дышит – но все же выговаривает заключительные слова обряда.
И внезапно налетает вихрь. Он бешено кружится вокруг мужчины, опутанного цепями, затем этот вихрь, поднимаясь вверх, возносит несчастного узника на один уровень с девочкой. Вспышка света! Страшный грохот, звук взрыва! У девочки вырывается крик ужаса. С пошатнувшихся полок вылетают книги и кружатся в жутком вихре, а потом наступает тьма – и колонны, и мозаики, и странный зал с толпой людей исчезают из виду.
Сжавшись в комочек, закрыв голову руками, девочка лежит на полу, поскуливая от страха. Вокруг нее – только то, что было изначально: комната библиотеки… в которой, правда, кое-что изменилось. Свеча погасла, книги разлетелись во все стороны, а на полу, без сознания, лежит мужчина.
Мужчина в темных странных одеждах, опутанный цепями, по которым перебегают огненные всполохи.
Дверь открывается, в библиотеку входит старушка Эвелетта – в байковой ночной рубашке, ночном чепце, с пледом, накинутом на плечи – и, озираясь, спрашивает с изумлением:
– Детка, ты что тут натворила?
Рейвен
В Августенбурхе тоже лил дождь. Он лил уже вторую неделю, и утро встречало меня серым унылым небом, в котором не было ни клочка голубизны. А потом опять по небу перекатывался гром, начинался нудный ливень, который хлестал до самого вечера, поливая наш добрый старый особняк, в котором помещалось магическое детективное агентство «Лунный сундучок». Дождь превратил в длинную лужу дорожку, вымощенную каменными плитками, и затопил белые лилии, которыми дорожка была обсажена. А вечером, устроив себе небольшую передышку на ужин, ливень принимался долбить мостовые столицы – и так всю ночь подряд.
Время от времени я подходила к окну в надежде, что к нашей кованой калитке приближаются клиенты – но видела только запотевшее стекло и в нем – свое собственное отражение – лицо молодой женщины, обрамленное простой прической из пепельных волос.
И когда дождь превратился в сплошную стену воды, когда журчание в водосточной трубе превратилось в яростный гимн дурной погоде, когда я уже потеряла надежду – две посетительницы появились в дверях. И с первого же взгляда я определила, что дело, видимо, серьезное, так как хороший хозяин в такую погоду из дому собаки не выгонит. Вода лила ручьями не только с их зонтов, но также с промокших юбок; ботинки их подозрительно хлюпали.