– Хватит вести себя как говнюк, высокомерная ты выскочка! Если тебе всё равно на моё дело, то прояви хотя бы уважение к своей плате. А она будет, если ты своими куриными мозгами ещё не допёр, только после успешного выполнения задания. – Она грубо взяла Сокола за ухо с висевшей на нём серёжкой и под чужое шипение толкнула. – А теперь заткнись и живо иди вперёд.
– Эй! Удар в сердце!
– Сейчас будет удар не только в сердце, но и физический в твою печень.
– Я сделаю вид, что испугался. – Сокол театрально схватился за лоб и крутанулся на пятках, чувствуя себя намного лучше, чем три дня назад, когда его избили. – А в душе я всего лишь бедный бард, которому не хватает публики.
Недалеко от колодца разместились четыре лавки – по две с каждой стороны. И они, будто сговорившись, торговали одним и тем же: овощами.
Что самое занятное, как приметил один лишь Сокол, конкуренции у этих людей не было никакой. Все спокойно стояли рядом со своими прилавками, из-за чего, если не приглядываться, могла возникнуть мысль, что они обычные статуи, слишком похожие на живых созданий. Ни один продавец не махал руками, не подзывал к себе, не пытался перекричать обещаниями про щедрые скидки и не ругался. Они просто замерли, как неживые, на одном месте. Под жарким солнцем. Они точно люди?
Ещё больше жути нагоняло то, что эти продавцы, как и другие жители, наблюдали за непрошеными гостями. Бездвижно. И чересчур пристально.
– Знаешь, кто ты в душе? – Медея схватила Сокола за плечо. – Ты безумец! Прекрати сейчас же!
– Я бедный, бедный ба-ард!
Он резко вырвался и отскочил. Не ожидая подлянки, Сокол оступился и случайно врезался во что-то деревянное и хлипкое.
Послышался грохот, и вся импровизированная лавка, не представлявшая из себя ничего особенного, развалилась в пух и прах. Посыпались овощи, и Сокол смог увидеть, насколько они были гнилыми: из них повылазили мерзкие черви и поползли по земле куда подальше.
– Проклятье! – прокричала Медея. – О Сущий, умоляю, простите моего друга! Он серьёзно болеет. А ещё он совершенно не умеет ориентироваться…
Она подскочила к продавцу, который, опустив голову, безжизненно пялился на своё разрушенное детище. Он равнодушно хмыкнул, взял в воздухе невидимый предмет и переложил его в другое, такое же незримое место.
Со стороны это выглядело как минимум ненормально.