– Ну ты что, – сказал мужчина в чёрном одеянии с беспокойством, бывшим определённо липовым. – Нечестно обделять вниманием гостей.
Слева от Сокола жался дрожащий оуви, выглядевший при свете ещё более плачевно: весь костлявый, с ободранными перьями и в крови. А справа наёмник заметил Медею с разодранной губой и красной опухшей щекой. Было страшно подумать, что её, прежде чем заломить, обо что-то ощутимо приложили.
– Не надо… пожалуйста…
– К тому же, – мужчина проигнорировал её, – твой знакомый привёл к нам моего старого друга. Как же мне не встречать всех с распростёртыми объятиями?
– Я не знаю, что ты задумал, но я выберусь и…
– Ты повторяешься. – Человек небрежно вскинул руку, и Медея тут же вскрикнула, когда её ударили в спину. – Если ты из рода Ли́днер и моя дочь, то это не значит, что я буду терпеть твои выходки.
Только сейчас до Сокола дошло, что вокруг них собрались жители Верфидо, которые ныне покорно стояли рядом и выполняли, вероятно, любые приказы мужчины, восседавшего на диване, как на троне.
От такой ассоциации стало мерзко во рту. Хотя, наверное, это всего лишь вкус собственной крови.
– Медея! – беспомощно позвал её Сокол.
– Прекрасно. Твой друг умеет разговаривать. Уже интересно. – Мужчина подался чуть вперёд. – Ну-с, о чём поведаешь? Не хочешь ли случайно рассказать, какого духа ты делал в моём доме и хозяйничал здесь? А ещё вот эта вещь. – Он неторопливо достал перо, хранившееся в сумке Сокола. – Откуда оно у тебя, грязное ты отродье? Ты вообще осознаёшь, что у тебя в руках? Это ты убил А́льбо?!
Сокол с презрением плюнул и испачкал кровью ковёр из шкуры необычного зверя.
– Я осознаю лишь, что сделаю из твоей безмозглой головы приманку для хищников, – с ненавистью процедил он. – Вот тогда это будет настоящая потеха.
На лице мужчины на секунду отразилась ярость, но он быстро нацепил на себя псевдо-дружелюбную маску.
– Да уж, по-хорошему никак. Как с вами утомительно, герои-недоучки.
Человек щёлкнул пальцами, и новые, до невозможности тошнотворные ощущения пронзили Сокола насквозь. Он, стараясь не издать ни звука, прикусил губу. Ему не хотелось, чтобы кто-то упивался его страданиями.
– Отец, пожалуйста… – прошептала Медея.
– Я столько раз тебя прощал, а ты? Ты ни разу не послушала меня, – тоскливо произнёс он. – Увы, за всё надо платить, моя дорогая. Ты разве не помнишь мои уроки? Хотя о чём это я! По сравнению со своей сестрой ты всегда была безрассудной девчонкой. – Мужчина цокнул языком. – Убейте этого человека. И того бесхребетного оуви тоже. Не думаю, что от него теперь будет польза.