Лидер медленно кивнул и тихо хмыкнул.
– Здесь что-то нечисто, – отметила Цирцея. – Вдруг это потенциальная угроза населению?
– Вы не в силах найти перо, которое по-прежнему почему-то считается утерянным. – Лидер, изучая собственную чёрную перчатку, издал смешок. – Если это всё же угроза, то как ты с ней справишься?
Цирцею задело это замечание.
– Я…
– Да. Ты. – Лидер небрежно махнул рукой. – Достаточно.
– Конечно. – Она покорно прижала к груди ладонь, слегка поклонившись.
– Ведьма вернулась в свой родной дом. – Лидер встал напротив Виги и обвёл пальцем на карте немаленькую тёмно-зелёную площадь, прозванную Болотом. – Это старая и злая женщина, похитившая немало младенцев. У неё есть одна могущественная вещичка, которую она украла когда-то у нивров. Приведите её ко мне. Вы оба.
– Мы можем отправить адептов…
Лидер неторопливо повернул голову к вякнувшему глупость Мавору, и тот обречённо сглотнул.
– Хотя мы можем отправиться и сами, да, Цирцея?
– Мы всё сделаем. – Она снова поклонилась. – Есть ещё какие-то указания?
– Обыщите её дом. Там могут вполне найтись другие любопытные артефакты.
– Хорошо.
– Собрание на этом окончено.
Лидер прошёл мимо стола и направился к выходу из унылой совещательной комнаты – в такой же каменный длинный коридор, освещаемый факелами. Когда звук от его шагов стих, Мавор обратился к Виге:
– Почему бы ему самому не пойти туда? Он же всяко нас опытнее.
– Потому что он очень занятой человек. – Она влепила ему слабую затрещину. – А мы так – пешки. Думай иногда своими мозгами.
– Лапушка, ты как всегда прикладываешь ко мне физическую силу… Меня это обижает!
– Сущий, Мавор, не начинай. Лучше заткнись.
– Как же я могу молчать, когда передо мной находится такая серьёзная и недоступная женщина?
Вига, раздражённо закатив глаза, равнодушно обошла мужчину: тратить на него силы было себе дороже. Адъяр специально донимал её, и поэтому самое лучшее для него наказание – это тотальное игнорирование.
– Я не хочу вести с тобой диалог. Ты скучный собеседник.
– Как жестоко! – Мавор скорчил гримасу и прижал ладонь к сердцу, изображая обиду века.
– Пожалуй, ты прав. Это повод стать тебе интереснее, – бросила напоследок Цирцея и тоже пошла к выходу.
Она по привычке засмотрелась на висевший гобелен с изображённым на нём бледно-красным цветком. Он имел необычное, но удивительно красивое название «Цинния», и с ним было связано достаточно событий, чтобы сейчас он стал их символом.