И тогда я понял, что не могу больше сидеть и наблюдать, как ее пытаются растоптать.
– Мы дома, – тихо сказал я, когда двери лифта разъехались.
Она кивнула, не поднимая глаз. В холле наших апартаментов царила привычная стерильная тишина – мраморный пол отражал свет хрустальной люстры, дорогие картины висели по стенам как немые свидетели нашей странной жизни. Обычно эта атмосфера меня успокаивала. Сегодня она казалась удушающей.
Кира остановилась у панорамного окна, глядя на огни Москвы внизу. Силуэт ее фигуры казался таким хрупким на фоне бескрайней ночной панорамы, что у меня что-то сжалось в груди. Как она вообще согласилась на этот брак? На жизнь с незнакомым мужчиной ради спасения отца?
– И вам спасибо, – сказала она, не оборачиваясь.
Голос звучал устало, но в нем не было ни обиды, ни упрека. Только благодарность. И что-то еще – такая искренность, что у меня сжалось сердце. В мире, где я привык к расчетливым улыбкам и дипломатическим фразам, ее простые слова прозвучали как глоток чистого воздуха.
За что? За то, что я втянул ее в эту историю? За то, что позволил отцу устроить ей допрос с пристрастием? Или за то, что не смог остаться равнодушным, глядя на то, как ее пытаются сломать?
– За что? – спросил я, подходя ближе.
Теперь она обернулась, и я увидел ее лицо в отражении стеклянной стены – бледное, но спокойное. Без следа слез или истерики, которые я ожидал увидеть после встречи с отцом.
– За то, что не дали ему добить меня окончательно.
Ее губы дрогнули в подобии улыбки, и я почувствовал себя полным ублюдком. Она благодарила меня за то, что я защитил ее от собственного отца. В ситуации, в которую сам же ее и втянул.
– Кира…
– Все в порядке, – быстро сказала она, отворачиваясь обратно к окну. – Я понимаю, какую роль должна играть. Ваш отец просто проверял, справлюсь ли я. И теперь знает ответ.
Я смотрел на ее отражение и думал о том, как она назвала меня «Дмитрий» в разговоре с отцом. Не «муж», не «Дмитрий Александрович». Просто по имени, как называют близкого человека. А потом добавила фразу про то, что он для нее самый лучший, и произнесла это так естественно, что даже отец поверил.
Профессиональная актриса не сыграла бы лучше.
А может быть, дело было не в актерском мастерстве?
Эта мысль ударила так неожиданно, что я невольно сжал кулаки. Нет. Это просто договор. Сделка. Очень хорошо проработанная с ее стороны роль, не более того. Я не могу позволить себе думать иначе.