– Вам не обязательно…
– Мне не сложно, – перебил я, включая чайник.
Она смотрела на меня с таким выражением лица, словно видела впервые. А может быть, так и было. Может быть, мужчина, который заваривает чай в два часа ночи, действительно не похож на того Дмитрия Орловского, которого она знала раньше.
– У вас есть еще этого чая? – спросил я, кивнув на коробочку.
– Да, конечно. Мама присылает его из Рязани. Там растет…
Она запнулась, словно поняла, что говорит слишком много личного.
– Извините. Вас это не интересует.
– Почему не интересует?
Вопрос прозвучал сам собой, прежде чем я успел его обдумать. Кира посмотрела на меня с удивлением.
– Ну… это же просто чай. Вы пьете только кофе.
– Откуда ты знаешь?
– Наблюдения. За эту неделю я ни разу не видела, чтобы вы пили что-то еще.
Наблюдения. Она за мной наблюдает. Изучает мои привычки, запоминает детали. Интересно, что еще она заметила?
Чайник закипел, и я достал две чашки. Фарфоровые, из дорогого сервиза, которым тоже никогда не пользовался. Кира насыпала заварку – сухие лепестки и травы, пахнущие медом и луговыми цветами.
– Это ромашка, мята и чабрец, – сказала она, заливая кипятком. – Мама собирает сама в полях под Рязанью. Говорит, что этот чай успокаивает и помогает уснуть. А еще… – она запнулась, словно собиралась сказать что-то слишком личное.
– А еще что?
– А еще что он напоминает о доме. О том месте, где тебя любят просто так, не за твои достижения или статус. Где можно быть собой.
Я кивнул, вдыхая аромат. Действительно пахло летом. Детством. Чем-то простым и настоящим, что не купишь ни в одном дорогом магазине. Чем-то, чего мне катастрофически не хватало в моей выстроенной жизни.
– Спасибо, – сказала она, принимая чашку.
Мы стояли друг напротив друга в молчании, держа теплые чашки в руках. Я пил травяной чай в два часа ночи на собственной кухне и думал о том, что это, наверное, самая странная сцена в моей жизни. И одна из самых… правильных.
– Дмитрий? – Ее голос прозвучал неуверенно. – Можно вопрос?
– Валяй.
– Почему вы сегодня встали на мою сторону? Перед отцом, я имею в виду.
Прямой вопрос, который я задавал себе последние два часа. И на который до сих пор не нашел вразумительного ответа.
– Он перешел границы, – сказал я. – Контракт не предусматривает унижений.
– Но ведь это был тест. Вы сами сказали, что он всегда такой. Проверяет людей на прочность.