– ТЭНК! НЕТ! – закричал Джейк, и боль пронзила его спину, как удар ножа. Он почувствовал, как что-то твердое и неумолимое сжимает его ребра изнутри. Паралич подбирался к диафрагме. Дышать становилось тяжелее. Эмили наконец сорвалась с места. Не к мужу-монстру, а прочь от него, к дальнему углу бункера. Она наткнулась на старый стол, заваленный ржавым хламом и пустыми контейнерами от военных пайков. – Помогите! Кто-нибудь! – ее визг был пронзительным, истеричным. – Пусть это кошмар! Проснитесь! Все проснитесь! – Бен-кристалл повернулся к ней. Его движение было неестественно плавным, скользящим, сопровождаемым постоянным тихим скрежетом. Он поднял одну кристаллическую "руку", и острый отросток вытянулся из нее, как клинок, нацелившись на Эмили. Из его искаженного рта вырвался не звук, а вибрация, резонирующая в костях присутствующих – низкий, угрожающий гул. Хлоя внезапно вскрикнула, схватившись за голову. – Слишком громко! Слишком ярко! – Она сжала виски. Кристаллы в ее глазах светились ярче, прорезая веки лучами багрового света. – Я… вижу… сети… линии энергии… между песчинками… между нами… Оно просматривает нас… Оно знает страх… Оно хочет… формы… – Она забилась в конвульсиях, кровь и черная пыль струились из ее носа и ушей. – Джейк… Стена… Смотри на стену… Джейк, превозмогая боль и нарастающую скованность, перевел взгляд на ближайшую бетонную стену бункера. То, что он увидел, заставило его кровь действительно замереть. Песок, забившийся в трещины бетона, в щели вокруг ржавой двери, светился. Не просто отсвечивал – он излучал изнутри тот же багровый свет. И этот свет пульсировал. Ритмично. Как сердцебиение. И с каждым ударом этого "пульса" песчинки начинали двигаться. Не рассыпаться, а ползти. Организованно. Собираясь в сложные, постоянно меняющиеся узоры: спирали, фракталы, угловатые символы, не имеющие смысла для человеческого глаза, но от которых мозг кричал о нарушении всех законов природы. Стена дышала. Пустыня смотрела на них изнутри бункера. И она была голодна. Паралич сдавил грудь Джейка. Воздух со свистом ворвался в легкие, но выдохнуть стало почти невозможно. Он понял. Бункер – не убежище. Это склеп. Они не пережидали бурю. Они были доставлены сюда. Удобрения для пробуждающегося кошмара под названием Сонора. Последнее, что он услышал перед тем, как тьма начала сжимать сознание, был визг Эмили, внезапно оборванный звуком, похожим на разбиваемый хрустальный бокал, и нарастающий, всепоглощающий багровый гул самой пустыни. Бункер, когда-то казавшийся спасением, превратился в склеп. Воздух гудел от тишины, нарушаемой лишь прерывистыми, влажными хрипами Бена и навязчивым, высоким воем ветра, пробивающимся сквозь щели. Фиолетово-черная пыль покрывала все, как саваном. Джейк Моррисон прислонился к холодной бетонной стене, пытаясь подавить новый приступ кашля. Каждый спазм отдавался колющей болью вдоль позвоночника. Под кожей груди, там, где когда-то был шрам от осколка, он чувствовал это отчетливее всего: не шевеление, а вибрацию. Тонкую, высокочастотную, словно миллионы микроскопических камертонов резонировали внутри его костей. Он сжал кулаки, стараясь игнорировать вспышку перед глазами – скалы за дверью бункера на мгновение показались ему не природным образованием, а гигантскими, несимметричными кристаллами, пожирающими закат.