Слова Глеба Соломоновича резали душу девушек первый год, а здесь они уже второй. Доктор медленно убивал в людях чувство собственного достоинства. Унижал, убивал словами о том, что люди, попавшие к нему, становились его собственностью, обузой и просто ненужной вещью в жизни родственников.
Тяжело было принять то, что это правда. Сюда попадали люди, от которых отказались родные: отцы, матери, братья, сёстры, бабушки. Всему виной оказывались деньги, наследство или банальная и страшная нелюбовь.
Клиника Глеба Соломоновича находилась в самом центре старого города и обслуживала богатых и влиятельных. Ни один полицейский, ни одна проверка не были страшны Морозу. А кого ему бояться, если сам мэр города заточил свою мать в этой психиатрической клинике? Зажилась старушка на свете, а сыну нужны были её деньги. Судья и тот был клиентом Глеба Соломоновича.
– Кстати, о вашем отце… Вам действительно неинтересно узнать, как он поживает? – продолжил тем временем доктор и гадко улыбнулся.
Агата его уже не слушала, погрузилась в свои мысли и воспоминания, хотя и они не были радужными.
«Отец… Я думала, он сильный и волевой. Кто бы мог подумать, что ему придёт в голову запрятать собственных детей в психушку?!»
Выросший в семье военных, он и сам пошёл по стопам своего отца. Вот только дед был счастливым отцом и мужем, а его сын… Привыкнув к армейской жизни, тот и дома установил военные порядки, требовал от членов семьи полного повиновения и послушания, как от солдат.
И только мама сестёр, миниатюрная блондинка с голубыми глазами и пухлыми губами, могла утихомирить внутреннего зверя своего супруга. Она успокаивала его одним взглядом, и он становился не опаснее кролика.
Два года назад.
Статный мужчина в чёрном костюме стоял перед столом в кабинете главного врача психиатрической клиники. Белый угловой диван ждал новых гостей. Ждал, когда те приведут очередного ненужного родственника, что мешается под ногами.
Рядом с диваном стоял журнальный столик из белого дерева. Вдоль стены тянулся шкаф, забитый разными книгами: от медицинских справочников до редких экземпляров классики. Глеб Соломонович сидел в удобном кожаном кресле за большим рабочим столом. Ещё одно кресло предназначалось для посетителей. На поверхности стола царил полнейший порядок, как и во всём кабинете. Настольная лампа, ноутбук, канцелярские принадлежности – ни одного лишнего предмета.