В память Майи врезался случай, когда один из пациентов попал в карцер и покончил с собой, прогрыз себе вены, потому что ужасно боялся мертвецов. А в карцере как раз лежали те самые «неудачные эксперименты», которые не выдержали опытов Глеба Соломоновича.
– Сестра уже предупредила вас, что я приду? – Доктор смотрел на Майю, не отрывая взгляда, потом ехидно улыбнулся. Бархатистый и настойчивый голос вывел её из мыслей. – Или вы думали, что я ничего про вас не знаю? – Хищно прищурившись, он присел напротив койки.
Зрачки Майи расширились от услышанного, сердце застучало чаще. Паника поселилась в её душе, притуплённый временем страх снова настиг девушку. Она пыталась успокоить себя и связаться с сестрой: «Агата, он всё знает!» – только и успела сказать Майя, когда сильная мужская рука больно сжала плечо девушки.
– Вы думали, что никто не в курсе ваших способностей? Спешу вас разочаровать: я с самого первого дня всё про вас знаю. Ваш отец посвятил меня в ваш маленький секрет. – Глеб Соломонович ещё сильнее приблизился к Майе.
Худое тело девушки напряглось, по рукам побежали мурашки. Ей стало ужасно холодно. Тонкая смирительная рубашка не грела. Майя обрадовалась, что её руки сейчас туго связаны за спиной длинными рукавами. Так она словно обнимала себя и могла хоть как-то согреться и не так дрожать.
– Хотите узнать, почему вы до сих пор в здравом уме? Почему я только сейчас, после почти двух лет, признаюсь вам в этом? Молчите?! А я вам расскажу. – Доктор взял Майю за подбородок. – Вы мой эксперимент! Вы мои подопытные мышки. А это, – он обвёл палату взглядом, – ваша мышеловка.