– Ладно, я отдам вам девочку, только с условием, что вы возьмёте на себя её долг и будете мне должны, – он заметил, как моё лицо переменилось. – Что? Быть доброжелателем не так-то приятно, да?
Пару секунд я мешкал. «О чем идёт речь? Никакие долги я брать не хочу, особенно чужие».
– Что она должна тебе? Ты её эксплуатируешь? – заявил я.
Парень прокрутился на стуле.
– Вовсе нет, я ей помогаю выжить, а должна она мне тридцать тысяч.
Меня пробрала дрожь, а он добавил:
– Тименских (валюта, примерно как тридцать тысяч долларов – прим. авт.).
И тут я замолчал, думая с ужасом: «Ребёнок должен этому парню тридцать тысяч тименских?! Что тут происходит, черт возьми! Сами живут в подвале, а разговоры ведут, словно дети президентов! Так, на себя я такой долг взять не могу, но и девочку не брошу, думаю, проще будет соврать, а потом найти их снова и выяснить, чем они занимаются. Проституция? Наркотики?..»
– Для начала скажите, где она? Мне нужно убедиться, что с ней всё в порядке.
Очкарик настаивал:
– Вначале вы должны дать слово.
Я ехидно улыбнулся:
– Если девочка мертва, нет никакого смысла с вами договариваться.
Малой подошел к Мотерну и что-то прошептал.
– Хм, пожалуй, ты прав.
«Что тот ему сказал?» – задавал я сам себе мысленно вопрос.
– Девочки здесь нет, но мы сможем вас туда отвезти на такси. Если вы обманете нас, не забывайте, в нашей комнате полно ваших отпечатков, мы легко найдем вас, – было такое ощущение, что они спешили и я просто мешал им.
– О’кей.
Мне вызвали машину и сказали, что Чарльз будет ждать снаружи.
– Ты не поедешь? – поинтересовался я.
Тот хмыкнул:
– Зачем ехать толпой? Кто-то должен остаться здесь. Барри, проводи нашего гостя к выходу и отдай пальто.
Малой подскочил, выронил из рук приставку и сделал вольготный жест в сторону дверей.
Я встал, размял колени, которые затекли, и поспешил на улицу с мыслью: «Что-то здесь не так». На выходе меня ждало тёмное и сырое помещение, но в пяти метрах был виден свет, за мной закрыли двери, я постарался запомнить их лица. Дверь была железобетонная, от неё отходил коридор вдаль и ещё один налево, я шёл прямо на свет, кругом была плесень и стоял жуткий запах, побелка сыпалась и воняло мочой, над головой висели трубы, такие же ржавые и страшные, как это место. Сначала я шёл по камням и кирпичу, а потом стал наступать в бутылки, контрацептивы, бумажки, кульки, жвачки… Ускорив шаг, дошел до конца и еле сдержал тошноту – у выхода было наплёвано и валялись иглы. На улице я постоял с закрытыми глазами, постарался переключить внимание, вспомнил о работе, обыскал все карманы – всё на месте.