Вот и сейчас он пытался подхватить раскатившиеся карандаши, которые сложил по линеечке от самого длинного до самого короткого. До того как Макс врезался в его парту, Пашка старательно переписывал текст с черновика, где исправления, зачёркнутые слова и стрелки в разные стороны напоминали схему сложного химического опыта. От резкого толчка парта дёрнулась, рука Пашки соскользнула, и поперёк листа, на котором он писал, появилась длинная жирная полоса, а сам лист оказался измят и надорван.
Макс хотел извиниться, но не успел. Пашка вскочил, сжимая кулаки и яростно тараща глаза. Макс аж отшатнулся немного: никогда он не видел одноклассника в таком бешенстве.
– Да ты хоть представляешь, сколько я это писал!
– Да я не виноват…
Пашка дрожащими пальцами разглаживал страницу, как будто это помогло бы её восстановить.
– Может, заклеить скотчем? – предложил Макс.
Пашка метнул в его сторону яростный взгляд.
– Ну нет так нет, – пожал плечами Макс. – Значит, перепишешь заново.
– В тебе нет ни грамма уважения к чужим трудам! – взорвался Пашка. – Из-за таких, как ты, Лавуазье гильотинировали!
Желание объясниться испарилось, как капля воды на раскалённой сковородке.
– Из-за таких, как я? Ну я-то хоть нормальный, а не такой зубрила, как некоторые!
– А я, значит, зубрила ненормальный? Получи!
И красный от злости Пашка вскочил и сильно пнул стоявший на полу рюкзак Макса. От удара тот отлетел, раскрылся и из него выпали учебники и тетради. Макс окинул взглядом рассыпавшиеся вещи и пихнул со всей силы Пашку в плечо. Тот пошатнулся и неловко завалился на свой стул, окончательно сбивая всё со своего стола.
И надо ж было именно в этот момент войти учительнице!
– Это что ещё такое?
С места вскочил Захар Мамаев:
– Мария Ивановна, а Бокин с Волгиным обзываются, вещи раскидывают и вообще дерутся!
Учительница «мышления» была классным руководителем 6-го «А», в котором учился Макс. Она была очень молоденькой, и между собой ученики звали её Маша Ивановна. Сама она своего возраста стеснялась и старалась укрепить свой авторитет строгостью. Временами даже ненужной. Но её всё равно все любили. Чувствовали, что она за своих учеников переживает и старается воспитывать их правильно.
Маша Ивановна никогда не выходила из себя и не ругалась, пока не выслушает, что случилось. Но сейчас она не смогла сдержаться, увидев, какой разгром учинили Макс с Пашей. И не стала слушать их оправданий.