Когда мама все поняла, было уже слишком поздно.
После смерти отца жизнь пошла наперекосяк. Мама, до того работавшая на себя, за время похорон и поминок растеряла всю клиентуру. Да и прежде ее доходов едва ли хватало на коммунальные услуги и кастрюлю борща. Ответственность за содержание семьи, невзирая на уговоры мамы, отец целиком и полностью взвалил на себя.
И вот мама отправилась на поиски работы, ведь ипотека и кредит сами себя не выплатят. Она долго слонялась по захудалым офисам: никто не мог предложить зарплату, которая бы покрывала и то и другое да еще позволяла купить продукты, чтобы хоть как-то дожить до следующего месяца.
От патовой ситуации ее спасла подруга из Москвы. Та сотрудничала с крупным издательством и предложила кандидатуру мамы в качестве корректора. Правда, от ипотечной квартиры пришлось отказаться и продать ее с торгов: учеба Киры была в приоритете.
Первое время мама не находила себе места, ведь она должна была бросить бабушку. Та хоть и заявляла, что справится без их помощи, но была слишком больна даже для простейших бытовых вещей вроде мытья полов или готовки. Временами давление бабушки скакало так, что она часами силилась подняться с кровати.
Кира помнила, как бабушка предложила сдать ее в дом престарелых, на что мама лишь горько расплакалась и выбежала из комнаты.
Было решено перевезти бабушку в Москву, но позже, когда уляжется вопрос с работой. Квартиру подруга матери предложила свою, доставшуюся по наследству от бездетного дяди: небольшую хрущевку в Чертаново.
– Тебе что-нибудь нужно? – Голос матери вырвал Киру из воспоминаний. Они остановились на заправке по зову природы и долить в бак бензина.
– Разве что воды.
– Она тут сто́ит как шаттл. Давай лучше кофе или, может, булочку какую?
– А они что, меньше стоят?
– Нет, но энергетическая ценность у них явно выше.
– Хорошо. Кофе и булочку. – Кира беззлобно улыбнулась.
Провожая маму взглядом, она снова погрузилась в воспоминания о минувших днях. О том, как прощалась с подругами из университета, как плакала на пороге опустевшей квартиры, с какой жадностью глядела на парк, где они с отцом порой ели мороженное. Все это осталось позади и ранило Киру в самое сердце. Она всегда привязывалась к вещам и местам, поэтому ей так сложно было отгородиться от прошлого. На потертом рюкзаке до сих пор висел брелок с надписью «Маленький монстрик»: отец подарил его, когда ей было десять лет. А в кармане джинсов лежал потрескавшийся кошелек, выбранный мамой еще на тринадцатилетие.