Глава 3. Вербовка шефом в сутенёры и спекулянты
Возвращаясь, как тогда говорили, в дружественную демократическую часть Германии, я прошёл через пограничный переход без задержки.
Различие двух территорий было очевидным. Сразу же за переходом основали местного производства «вартбурги» и «трабанты», которых называли мыльницами. «Трабант» был совсем крохотный, двудверный и изготавливался из пластмассы. В авариях с участием таких машин щепки так и летели во все стороны. На улицах было достаточно много автомобилей из моей страны – «Волги», «лады», «москвичи». Наш «Техцентр» был оснащён тоже советскими автомобилями.
Дальнейшие отличия между двумя немецкими территориями продолжались во внешнем облике зданий. Здесь, в Восточном Берлине, превалировал серый цвет. Дома были старые и громоздкие. И только новые кварталы строились в более современных стилях и в более светлых тонах. Некоторые старинные улицы, разрушенные во время войны до основания, отстраивались вновь в старинных немецких традициях стиля фахверк: раскрашивались разными цветами и выглядели игрушечными. Большая часть Лейпцигерштрассе, где в одном из зданий располагался наш «Техцентр», была застроена высотками из стекла и бетона. Было очевидным, что два Берлина – это визитные карточки своих систем.
Отчитавшись в бухгалтерии торгпредства, я успел принять участие в переезде нашего офиса с Лейпцигерштрассе в район Панков.
На следующий день, основавшись в просторном кабинете по новому адресу, я и мои коллеги обсуждали перспективу переселения в новые квартиры неподалёку от офиса. Забежала переводчица Вера, она же секретарша директора, и сказала, что меня вызывает шеф.
– Здравствуйте, Леон Евсеевич, – сказал я.
– Проходи, – грузно вставая для рукопожатия, сказал шеф. – У меня для тебя три новости. Читал твой отчёт по Западному Берлину, но сейчас не об этом. Ты всегда, Николай Степанович, умудряешься чем-нибудь удивить. – Он сделал значительную паузу, и я успел спросить себя, во что на этот раз вляпалась моя мудрость. – Тебе придётся ехать домой.
– Слава Богу, что нам всем когда-нибудь придётся ехать домой.
– Твой завод затеял документальный фильм об экспорте станков. В том фильме, в части об экспорте за границей и организации сервиса, ты будешь играть главную роль.
Я был действительно рад побывать дома. Но что касается фильма, то я больше насторожился, чем обрадовался. Хотя – при моей относительной молодости – я думал, что я всё смогу. Это у меня с детства. В детстве меня звали «дед Чипонец», это от слова «японец». Жил у нас в деревне дед один. Все говорили, что он «шипко умный». В своё время он воевал на Русско-японской войне и, по его рассказам, участвовал в сражении русских и японских кораблей в Порт-Артуре и в Жёлтом море у берегов Кореи. Был сильно покалечен, списан на сушу. После выздоровления, не выезжая с Дальнего Востока, опять участвовал в боях в Манчжурии и в осаждённой крепости Порт-Артура, и опять повезло: остался живой. Домой вернулся просвещённым по многим вопросам и освоившим грамоту. Он помогал сельчанам советами и писал по их просьбам письма. Прожив до глубокой старости, он и в советское время был странной, но значительной фигурой на селе. Я его помню кривоногим, с перекошенной грудью. Жил он в саманной избушке, в которой я нередко бывал, совсем бедно, даже пол его жилища был глиняный. Он никогда не работал в колхозе. Ловил рыбу и ондатр, ставил петли на зайцев, помогал людям делать кизяк, колол кабанов, дубил шкуры, занимался огородом – тем и жил. Конечно, до деда я не дотягивал по мудрости, но с некоторых пор у меня появилась привычка по каждому случаю говорить: «Я знаю».