И тогда его рука медленно поднялась, пальцы сложились в особый жест, и воздух над дорогой завибрировал. Андрей чётко ощутил знакомое давление. Это было поисковое плетение, достаточно мощное и чёткое. Оно медленно расплывалось, как круги по воде, скользя по повозке, по грузу, по телу ящера, запряжённого в упряжь. Обходя каждую мельчайшую деталь, оно собирало данные и возвращалось обратно к магу, который, кажется, даже не дышал.
– Чисто. – Раздался глухой, как будто приглушённый изнутри голос из-под его маски. Только тогда к повозке подошли два стражника. Один обошёл её по кругу, ощупывая края, другой заглядывал внутрь, прощупывал поклажу, нюхал, щёлкал когтями по ящикам, выискивая что-то, что подскажет – внутри нечто, не предназначенное для глаз тех, кто следит за порядком. Андрей молча наблюдал.
Сейчас парень стоял в самом хвосте. Почти с краю, отступив чуть в сторону, в тени. Его фигура, закутанная в тёмный плащ с глубоко надвинутым капюшоном, сливалась с остальными странниками, которых набралось с караваном – пара наёмников, пара торговцев, один пожилой демон с тросточкой. Он не рвался вперёд. Он не оглядывался лишний раз. Он знал, что слишком резкое движение, лишний взгляд, аура страха или возбуждения, и поисковое плетение уцепится за него. Так что он стоял как призрак, как часть фона. И когда одна из повозок начала приближаться к арке, он чуть повернул голову, и тихо хмыкнул. Едва слышно, для самого себя.
“Они ищут плетения… А не формы. Значит, визуальный осмотр – лишь дополнение.” – Рука парня машинально скользнула к поясу. Там, в скрытом кармане, лежали кольцо и браслет, два из тех самых нефритовых хранилища, в которых, если судить по энергетическому следу, можно было спрятать немало – вплоть до живой сущности. Оба предмета были намеренно им заранее обессилены, очищены от любых активных следов магии. А вместо этого их оболочка была покрыта пыльной, рассеянной аурой, ничем не отличающейся от дешёвых побрякушек, что носят полуграмотные торговцы или шаманы-ремесленники.
Словно в ответ на собственное хмыканье, он показательно поворошил кожаную сумку на плече. Та висела тяжело, грубо, с запылёнными пряжками и потертым клапаном. Внутри – лишь пару тряпиц, пара случайных предметов, и кусок старого свитка, сделанный специально, чтобы при проверке казалось, будто это память об умершем родственнике. Кому в голову придёт проверять такое?