Некоторое время ничего не происходило. Раненый пытался справиться с дыханием, морщился, явно преодолевая боль. И в тот момент, когда, казалось бы, он успокоился, и готов был встать, чтобы двигаться дальше, случилось нечто.
Сначала Еву просто отвлек яркий всплеск света. Где-то совсем рядом с телом. Вампир беззвучно вскрикнул и попытался поднести к глазам свою руку. Но… вместо того, чтобы подчиниться своему хозяину, рука вдруг дернулась к его шее и начала душить человека, будто бы не была частью его тела, а чуждым и зловещим предметом. Вампир завозился, снова беззвучно закричал, его единственный глаз широко раскрылся на изувеченном лице. А рука продолжала сдавливать горло, и на пальце неестественно ярко горел перстень. Так, будто золото, из которого было сделано кольцо, вдруг раскалилось. И четко стало видно изображение на печатке. Отрубленная голова собаки и метла. Наконец, страшная рука последний раз сжала пальцы на горле своего же хозяина. Тело вампира выгнулось дугой, отчего рана на груди открылась, и кровь брызнула во все стороны, залив фреску. Потом вампир рухнул на камни и затих, рука оторвала пальцы от горла и безжизненно повисла. Перстень перестал светиться.
Даниил снова пробормотал какие-то слова и картинка исчезла.
Еще пару мгновений в тесном пространстве кельи, где теперь, казалось, стало еще темнее и холоднее, висела тишина. Потом Даниил произнес:
– А ведь именно здесь и был убит митрополит Филипп.
– Да, – Ева кивнула немного нервно. – Здесь Молюта задушил его подушкой. Пять веков назад. Но сегодня этот бедный мальчик умер от проклятья.
Девушка смело подошла к трупу, взяла его руку, стараясь при этом не задумываться какой ужасно холодной и не живой на ощупь кажется эта кисть, стала снимать с пальца кольцо.
– Ева! – страж оказался рядом, попытался ее остановить. – Это может быть не безопасно!
– Вряд ли, – она уже рассматривала перстень. – Можете разжечь огонь чуть ярче?
Дан послушно бросил заклинание, в келье стало светлее.
– Так я и думала, – девушка протянула ему кольцо. – Теперь оно абсолютно безопасно. Это даже не проклятье, скорее, еще одна ловушка. Хотя она намного страшнее той, что оставила рану на его груди. Это предательский подарок.
– Чей подарок? – страж рассматривал изображение на печатке. – Местные стражи сказали, что перстень принадлежал как раз Скуратову. Это так?