Было очень темно, так как обзор выходил на детскую площадку, где очень давно произошла битва между одарёнными. Все фонари были вырваны с корнем, а от площадки осталась только маленькая красная горка вместе с упавшими качелями, трудно различимыми в темноте. В памяти сразу всплыли воспоминания, когда мама водила маленького меня на эту самую площадку. Мы кормили голубей свежим хлебом, вкусный запах которого иногда являлся мне во снах, а потом мама вела меня к качелям, где тихонько раскачивала. Зная, как сильно я боюсь, мама подбадривала и успокаивала мои внутренние страхи. Я до сих пор помню её добрый смех, когда впервые скатился с горки прямо в её объятия. От нахлынувших воспоминаний глаза стали мокрыми.
– В тот день к ним пришёл тот безумный подрывник, – неожиданно для самого себя начал я. – Мне как раз нужно было туда, ведь я проспал. Проспал… Когда я пришёл, у меня ещё было время спасти её. Нет-нет, было, но я остановился. Заговорился с помощницей, и тогда стало уже поздно…
Тяжёлый хрип вырвался из моей груди, запуская мысленный таймер до возникновения в голове картинок того дня.
– У неё не было шансов. Ни у кого не было шансов. Тогда должен был умереть и я!
Мысли путались в огромный клубок, мешая составлять слова в единую картинку. Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь привести себя в чувства.
– Я испугался. Испугался найти её среди обломков и тел других несчастных. Мне было страшно даже представить обезображенное тело дорогого мне человека. Больше всего я боялся увидеть её предсмертную гримасу. У меня тогда была мысль: «А вдруг её там не было? Вдруг, она решила уйти в магазин, хоть куда-то!». И тогда я сбежал. Сбежал домой, чтобы спрятаться от этого серого мира. Сделать вид, что всё было каким-то глупым сном, от которого мне не давали проснуться, было гораздо проще, чем принять чудовищную действительность. А когда всё-таки понял, что это реальность, стало невыносимо больно. Я тогда так и не попрощался с ней… Не попрощался и до сих пор.
Невидимая рука отпустила меня. То ли от этого, то ли от произнесённой речи стало гораздо легче. Я повернулся к кровати. Аня всё так же лежала в коконе из одеяла. Она уже не пыталась меня убить.
– Уходи, – тихо, но грозно сказала она. Видимо, её сердцу были чужды чужие переживания, но разве могу я её в этом винить? Мне всё равно на их судьбы, ведь я собираюсь скорее вернуть свою жизнь на правильный путь спокойствия и безмятежности.