Баба Луша мялась.
– С Семёнычем что-то стряслось?
– Да куда там! Живее всех живых! Уже с самого утра прискакал через огород. Натоптал на пороге грязюкой. Чтоб ему!
Баба Луша посильнее запахнула подбитую мехом жилетку. Зыркнула на меня исподлобья.
– Ко мне вчера залётный прибился. Ехал на рыбалку, да свернул не туда. Связи не было, вот он к нам и попал. Хороший паренёк. Только несёт околесицу.
Я сложила руки на груди. Поплотнее прикрыла дверь, чтоб не дуло.
– И что он говорит?
– Да лопочет странное! Говорит, что стучал к тебе в окно, да ты не впустила. Я ему говорю, что наша Варя не то что людей, но и зверей привечает, а он, что ты кинула его под дождём. Окно захлопнула и не впустила. Бредит же зелётный, так ведь?
Теперь и мне пришла пора присесть. Я зацепила гнутую деревянную спинку и волоком дотащила стул ближе к бабе Луше. Замоталась во флисовый халат и плюхнулась без сил на мягкое сиденье.
– Правду он говорит, Баб Луш. Не впустила я его. И окно захлопнула. Хотела и лестницу опрокинуть, да пожалела мерзавца. Знала, что живучий. И что ты его не бросишь, тоже знала. – Старушка нахохлилась, поправила платок под подбородком. – Кстати, капли твои «для сна» и правда замечательные.
Баба Луша уселась поудобнее, расправила жилетку и штаны, торчащие из зелёных резиновых сапог. Зыркнула, прикусив нижнюю губу.
– Твой, что ли, пожаловал? – поинтересовалась старушка.
Я горько хмыкнула.
– Был бы мой, был бы рядом. А этот улетел в Дубай. Значит, чужой. Залётный. А мой теперь Платон.
Кивнув в сторону мастерской, где стоял станок для резьбы по дереву, я улыбнулась бабе Луше. Но вышла печальная гримаса, испугавшая старушку.
– Значит, точно твой. Ну и ладно! – Старушка резво вскочила на ноги и рванулась к двери. – Думала его к хозяйству приспособить, да такой экземпляр нам без надобностей. Отправлю теперь же. Пусть подальше от нас держится, ирод проклятый!
От такого заступничества мне стало тепло на душе. Бабулька под 80, а туда же, в защитницы записалась. Решила заслонить меня от мощного Черкасова.
На глазах от умиления появились слёзы. Я подошла к Бабе Луше и с чувством её обняла.
Старушка тоже расчувствовалась и, стараясь скрыть слёзы, решительно отстранилась.
– Ну и пускай катится отсюдова. Нам таких подлых даром не надо!
Бабулька рванулась из дома. Быстро сбежала по ступеням. Хлопнула калиткой между нашими участками. Затопала по ступенькам крыльца.