Мне передавали корреспонденцию раз в месяц или реже. Варе в Заречный, точка. Да мне никто и не писал. Передавать было нечего. Тем более, от Черкасова.
Только бы он поскорее уехал!
Словно в ответ на мои мысли, за окном взревела машина. Сердце пропустило удар, словно я надеялась, что Черкасов останется. Что хотя бы сейчас не бросит меня ради работы.
Шум мотора удалялся, но в противоположную от смытого рекой мостика. Потом стих на несколько минут и снова взревел во всю мощь. Я вскочила на ноги и кинулась в спальню.
Единственное окно, выходящее на улицу и свободное от ставен, было закрыто деревянным шкафом. Вчера я его придвинула в порыве ярости. Сейчас вернуть шкаф на место не получалось.
С огромным трудом мне удалось втиснуться с края и заглянуть на улицу. То, что я увидела, удивило меня до глубины души. Даже если бы по дорожке перед палисадником вышагивал единорог, я бы решила, что это цирковая лошадь в костюме.
Всякое можно увидеть на арене. Там и кентавры встречаются, и русалки летают. Но работающего руками Черкасова никто и никогда не видел. Его любимая фраза была: строит тот, кто не может купить.
Он даже отколовшийся плинтус не мог приклеить – вызывал помощника. И вот сейчас, Черкасов привязал тросом упавший забор в палисаднике бабы Луши и поднимал его при помощи лошадиных сил машины.
Илья контролировал процесс сидя за рулём обернувшись. Баба Луша суетилась вокруг. Семёныч руководил процессом, размахивая рукой. Как только он показал скрещенные на груди кисти, машина остановилась.
Дальше и вовсе было удивительное. Черкасов выпрыгнул в грязную колею, обошёл машину и помог Семёнычу закрепить забор с одного края. Передвинул верёвку, снова сел за руль.
Черкасов? Который за всю свою жизнь не прибил ни одного гвоздя, не починил кран, да что там, штор не повесил в новой квартире, секцию за секцией поднимал и укреплял забор полисадника.
Баба Луша утирала концами платка слёзы. Семёныч, который не мог восстановить её забор уже три месяца, от гордости так выпятил грудь вперёд, что я начала бояться, что худосочный старичок упадёт на спину.
Я выбралась из-за шкафа и пошла приводить в порядок мастерскую. Света не было, а бензин генератора надо было экономить. Поэтому отключила Платона и, пропылесосив стол, затопила печку в прихожей.
Согрела себе воды. Переобулась в сапоги, вышла на крыльцо и едва не столкнулась с Семёнычем, даже пустым ведром его задела. Но тот не обиделся. Наоборот, засуетился вокруг меня.