За разговором они прошли вдоль длинного коридора, по бокам которого располагались различные подсобные помещения: грязная, залитая остатками пищи кухня, половину которого занимала разваливающаяся печка; многочисленные склады, где теснились коробки, банки и прогрызенные грызунами мешки с крупами; крохотная коморка с железной кроватью, на которой громоздилось десяток сплющенных матрасов. Пройдя половину здания, они вышли в другую часть, где двумя рядами стояли проржавевшие клетки, в которых по одному, по двое, трое или целой стаей жили собаки.
Эндже было повела Элеонору к вольерам с мелкими породами, но её внимание сразу привлекло одно зрелище, тронувшее до глубины души. Довольно таки крупного, но исхудалого пса ютившегося в крохотной клетке, облаивали её соседи высунув морды между прутьев решётки. Тот в свою очередь не предпринимал никаких попыток ответить им, вместо этого сжимаясь в дальний угол своей камеры и жалобно глядя на двоих вошедших людей, словно ища в них спасение.
– Этого дога привезли совсем недавно. Я положила было его к другим собакам, но те забили бедолагу в угол своим лаем. Такой большой, но такой трусливый. И это не только из-за породы, судя по всему, бывшие хозяева обращались с ним крайне жестоко. Помимо истощения у него было несколько плохо заживших переломов. Я уж думала, что он помрёт, но как видишь пока жив.
– Я беру его. – отрезала Элеонора.
– Уверена? Он ведь большой, гулять много надо с ним. К тому же у них очень много всяких сопутствующих породе болезней, помимо тех что она получила от своей собачьей жизни. Придётся потратить много времени и денег бегая по ветеринарам.
– Ну и пусть. Я не оставлю его здесь.
Эндже больше не стала спорить и уступила своей посетительнице. Она вытащила его из клетки, застегнула ошейник и дала поводок новой хозяйке. Пёс покорного позволял себя вести и прихрамывая плелся за Элеонорой, исподлобья глядя на лающих по ту сторону клеток собак.
Внимательно выслушав кучу советов по уходу за псом, Элеонора попрощалась с хозяйкой приюта и, к её счастью, наконец покинула приют. Однако новоиспечённый питомец не выказывал радости от новообретенной свободы. Пёс испуганно отшатывался от каждого проходящего мимо прохожего, прижимался к хозяйке и уже отшатывался от неё, не смея ни прижаться, ни отойти слишком далеко. Элеонору угнетал жалкий вид своего питомца. Смотря на него она вспоминала саму себя недавнюю, забитую суровой жизнью и ведомую в никуда невидимым поводком судьбы.