– Продолжайте!
Инструктор Клайд помог Харрисону подняться с песчаной земли и осмотрел его рану.
– Поведём тебя к лекарю.
– Но мне нельзя. Скоро на арену! Как я выйду?
– Мальчик мой, что может быть важнее человеческого здоровья?
– Стипендия. Инструктор Клайд, прошу вас, вытащите её сами как-нибудь. Мне нельзя в лечебницу. Там оставят в палате лежать на долгие дни. А без арены, у меня будет пониженное жалованье.
– Ну уж нет.
Инструктор подозвал меня и попросил отвести Харрисона к лекарю, проконтролировав, чтобы тот вошёл в кабинет и не сбежал. Я охотно согласился, понимая, что это повод избавиться от назойливой жары и смертной скуки.
Харрисон, прихрамывая, передвигался самостоятельно, не желая, чтобы я трогал его, тем самым показывая, как он слаб, раз не может нормально идти. И мне было безразлично на его внутренние терзания. Я не помогал ему не потому что он так попросил, а потому что не хотел.
Когда стадион скрылся из виду, сменившись высокими кустами сочной зелёной травы, Харрисон попросил:
– Пожалуйста, Терранс, не веди меня к лекарю.
– Почему? – Я и так прекрасно знал, по какой причине он просил об этом.
– Потому что меня положат в лечебницу.
Харрисон замер.
– Пожалуйста.
– А мне с этого что? Я вообще-то пообещал инструктору, что отведу тебя. Слово дал.
– Да, слышал. Но от этого зависит очень многое.
Я не останавливался, поэтому Харрисону пришлось помчаться за мной, нагоняя быстрый темп.
– Терранс, ты же хороший человек.
– Кто тебе сказал, что я хороший? – развернулся я к сокурснику, с прищуром рассматривая деревяшку, торчащую из его руки.
– Потому что такова твоя природа. Ты можешь меня понять, так как сам живёшь целиком и полностью на жалованье. Арена – это единственный способ иметь хоть какие-то деньги.
Помощь – это желание облегчить страдания другого человека. На лекциях по этике этому термину давали такое определение: «помощь – это глубокая эмоция, которая мотивирует людей заботиться друг о друге и создавать более справедливый мир». Но оно мне разве нужно было? У меня совершенно не имелось ни единого стимула выполнить просьбу Харрисона. Я забыл, что такое доброта, как только мои родители покинули этот мир.
Если я что-то и делал, то лишь тогда, когда это было выгодно для меня.
– Давай иди, а то вгоню тебе стрелу поглубже, – буркнул я на зашуганного парнишку, и тот обогнал меня.