Лионе потребовалось несколько долгих недель на восстановление. В лечебнице она очнулась не сразу. Лишь на третий день её глаза распахнулись, желая сонно закрыться под действием болеутоляющих и снотворных. Перед взором маячила размытая картинка, которая по кусочкам сливалась в единое целое. Обшарпанные стены с облезлой краской, белые больничные койки, удушающий серый свет от широких ламп, ширмы, разделявшие пациентов. Пахло безысходностью и обречённостью.
Лиона пошевелила рукой, но наткнулась на что-то горячее и немного липкое. Рядом с её ладонью покоилась ладонь Терранса, уснувшего на стуле. Такие стулья предназначались посетителям, ожидавшим больных за дверью. Терранс же умудрился прихватить его внутрь, чтобы не сводить глаз с Лионы и днём, и ночью.
Лиона попыталась привстать, но тело не слушалось. В голове был шум, вызванный повышенным давлением.
Её горло сдавило от обиды и жажды расплакаться. Как же ей было больно. Несмотря на многочисленные капельницы, уколы и препараты, пережитое мучение не оставляло её. Пальцы, словно окаменевшие, смогли пошевелиться.
Лиона ласково, призывающе погладила Терранса по щетинистой щеке. Аметистовые волосы покрывали его лоб и тёмные брови, сошедшиеся на переносице. Что же ему такое снилось, раз вынудило хмуриться?
– Терранс, – шёпотом позвала его Лиона.
Парень пробубнил что-то в ответ, чем рассмешил девушку.
– Терранс. – Вышло громче, нежели рассчитывала Лиона. Она даже успела пожалеть о том, что прервала сон Терранса.
Взгляд серых глаз тут же зацепился за Лиону. Серый цвет, то ли дымчатый, то ли стальной, придавал Террансу загадочную глубину, заставляя забыть обо всём, кроме этих завораживающих очей.
Девушка робко поёжилась, ощущая прилив смущения. Ещё никто никогда так на неё не глядел. Так… Любовно.
– Ты проснулась?
– А разве не заметно?
– Вдруг мне кажется.
Терранс схватил Лиону за руку, прижимаясь к теплу её тела. Он дотронулся до её волос, поправляя прядь за ухо.
– Как долго ты тут сидел?
– С того момента, как тебя доставили в лечебницу.
Сердце Лионы забилось в песне, барабанившей по грудной клетке. Поступки Терранса, один за одним, говорили явно не о безразличии к девушке. Неужели он испытывал к ней что-то? Но ведь он ко всем такой холодный и безразличный…