– В какой бы личине я ни была, твоя помощь неоценима, – сказала ему Ашади. Затем вздохнула и добавила: – Мне пора идти.
– Зачем? Зачем идти в неизвестность? У нас есть весь Юракон и мы оба свободны! Я бы блуждал вечно по этой земле, пока она не поглотила бы меня и плоть моя не стала бы ее частью! – нервничая и путаясь в словах, заговорил Охвист. Его глаза с надеждой взирали на ставшее столь близким лицо – бледное лицо куадаранки.
Но она всего лишь улыбнулась.
– У каждого свой путь, по нему нам и идти. Отпусти меня, Охвист, отпусти из своего сердца, ведь оно ожило и, я надеюсь, теперь уже никогда не умрет.
– Без тебя умрет. Я снова забуду свою эльфийскую природу и стану служить Дрэку, пока меткая стрела какого-нибудь эльфа или человека не убьет меня, – моля взглядом, пробормотал Охвист.
– Ты не забудешь свою природу, если только не удавишь ее всеми силами своей души. Что же касается служения – это твой выбор. Если ты обратишься к Дрэку, я не осужу тебя. Но, возможно, ты станешь кем-то более значимым и сможешь повлиять на ход этой затянувшейся войны? Множество твоих сородичей затаились в подземельях, и ты знаешь об этом.
– Предлагаешь мне пойти и взять их под свое начало? – почти с сарказмом промолвил Охвист.
– Это, во всяком случае, будет посложнее управления кучкой оживленных мертвецов, – подмигнула ему Ашади и… коснулась рукой его щеки. – Прощай, дорогой Охвист, и будь счастлив.
Эльфийка стала спускаться с холма, а ее спутник, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово, молча смотрел ей вслед.
Грязное платье упало, исчезнув в земле, и вместо него стройное тело окутал воздушный балахон. Закат позолотил волосы эльфийки, как осень золотит листву на деревьях, а луч исчезающего за горами солнца будто невзначай скользнул по ее спине, осветив на миг едва заметный, мерцающий ореол.
Личина спала, и темный эльф смотрел на удаляющийся силуэт самого дорогого для него существа. Ему казалось, что вместе с ним уходит частица его души. Кто знает, может, это действительно было так.
Горы Абара встретили Ашади шумом разгулявшегося ветра. Эльфийка понимала, что пришла не в самое лучшее время: зима здесь длилась дольше, чем на равнинах, и мороз давно сковал неподвижные пики. Ашади думала о том, что, быть может, в этих горах замерзнет и она сама.