«Катенька, мама плохо себя чувствует, я вызвала скорую. Её увезли.»
Катя не сразу поняла. Сначала – будто ничего не сдвинулось. Она доехала до больницы, как обычно: чётко, быстро, в форме.
Но когда зашла в приёмное, увидела медсестру с виноватым взглядом – и всё стало тихим. Как в фильме, где вдруг выключили звук. Мать умерла по пути. Инфаркт. Сердце. То самое сердце, которое никогда не жаловалось. Катя стояла в белом коридоре и пыталась дышать. Глубоко. Чётко. Как учили. Но ничего не помогало.
Её мать лежала в комнате, где пахло спиртом, и на лбу у неё была нитка. А в руке – сжатая бусинка чёток.
Катя не заплакала. Не на похоронах. Не на третий день. Не в месяц.
Она просто шла домой – в пустую квартиру, где всё было на своих местах. Чашка с недопитым чаем. Распечатка рецепта. Книга на подлокотнике. И лавандовое мыло в ванной.
Плакать она начала через полгода – в душе. Одна. Беззвучно. И плакала не за смерть. А за то, что мама так и не успела выдохнуть по-настоящему. Так и не поверила, что всё позади. Так и не научилась жить без страха. Катя часто возвращалась к её словам: «Где море – там легче дышать». И понимала: это было всё, что мать могла ей оставить. Теперь у неё осталась только форма, служба, и тетрадь с заметками.
Но иногда, по ночам, когда в городе тишина и пахнет солью, ей кажется – мать всё ещё сидит у окна. Всё ещё ждёт. Всё ещё верит, что у моря всё когда-нибудь станет легче.
Когда она увидела тело, она сразу поняла: это – не обычный случай.
Мужчина лежал на спине, руки раскинуты, глаза открыты. На первый взгляд – могло показаться, что он просто спит. Одежды на нём почти не было – только тёмные плавки, в которых он мог купаться. Но на животе, под рёбрами – аккуратный, почти хирургический разрез. Края кожи были чистыми, не рваными, не покусанными – будто вскрытие проводили профессионально. Крови было мало.
Катя медленно присела рядом. Она не знала его. Среднего возраста, загорелый, с сединой в бороде. Лицо – спокойное. Как будто он умер во сне.
– Ради всего святого, – пробормотала она и достала рацию. – Это Орлова. Пляж Санта-Клара. Обнаружен труп. Повторяю: труп. Мужчина, сорок пять—пятьдесят лет. Требуется криминалист.
На берегу ещё не было отдыхающих. Только чайки в небе и собака – бездомная, рыжая, с покусанным ухом – бегала по песку. Катя знала эту собаку. В приюте её звали Тень. Катя часто приходила туда по выходным – мыла миски, выгуливала животных. Она любила собак больше, чем людей. Они хотя бы не лгут.