– Ольга Фёдоровна, здравствуйте. Как Кира и наш сын? С ними всё в порядке? – спросил он, и в его голосе прозвучала надежда, которая тут же начала таять под тяжёлым взглядом врача.
Женщина виновато опустила глаза и прикусила нижнюю губу. Умом она понимала, что врачи не всесильны и давно была равнодушна к смертям пациентов, но вот говорить столь прискорбные новости родственникам было для неё всё ещё слишком сложно. Её руки слегка дрожали, и она на мгновение закрыла глаза, словно собираясь с силами.
– С вашей женой всё хорошо, Вячеслав Сергеевич, – тихо заговорила она и тут же добавила, но её голос дрогнул, – а вот ребёночка нам спасти не удалось. Мне очень жаль…
У Славы на мгновение ушла земля из-под ног. Он не мог поверить своим собственным ушам. В его голове зашумело, и на мгновение всё вокруг потеряло краски. За что на их долю выпало такое тяжёлое испытание? Почему судьба оказалась настолько жестокой к ним?
– Я могу увидеть Киру? – почти прошептал он, и в его голосе звучала отчаянная надежда. Он понимал, что она сейчас одна и уже наверняка всё знает.
– Конечно. 402 палата. Только хочу вас предупредить – она очень слаба, – ответила врач, и в её глазах мелькнуло сочувствие.
Последние слова мужчина уже не слышал. Он со всех ног побежал на поиски нужной палаты, его мысли путались, а в груди разливалась боль, которая с каждой секундой становилась всё сильнее.
Он ворвался в палату жены. Кира молча лежала на больничной койке, смотря в потолок. Её лицо было бледным, а глаза затуманены слезами. Увы, но они уже успели потерять былую искорку. Каждый вдох давался ей с трудом, будто воздух вдруг стал густым и вязким. Она чувствовала, как слабость и отчаяние разливаются по всему телу, а мысли путаются, словно обрывки тумана. Она больше не видела смысла жить дальше. В один миг маленькое сердечко её сына внутри неё перестало биться. Вместо него теперь пустота, как и в её душе… Она нежно поглаживала ещё не сошедший животик. Больше там никто не пинал её.
Мужчина нежно коснулся её руки, пытаясь передать ей свою силу и уверенность, но, увы, в душе бушевала такая же боль вперемешку с пустотой. В его глазах читалась нескрываемая тревога и боль. Он бы сейчас очень хотел улыбнуться, чтобы приободрить любимую, но уголки его губ дрожали, выдавая истинное состояние. Его сердце разрывалось от боли за неё, и он чувствовал, как слёзы подступают к глазам, но не мог себе позволить их показать.