А ведь у кого она, бедная женщина, еще могла расспросить?
У капитанов нашего отдела? Или у старлея? Так они умели хранить «служебную тайну», весьма дорожили своими погонами, берегли как зеницу ока свою карьеру и уж ей это было хорошо известно.
Меня позвал дежурный по штабу:
–Там к тебе приехали… Баба какая-то.
И я летел к КПП, не чуя под собой ног, спотыкаясь на булыжнике двора штаба корпуса, бывшего двора богатого кутаисского купца, уже рисуя в своем воображении кого-то из своей родни, вдруг навестивших меня, в предвкушении скорого свободного выхода в город с увольнительной в кармане кителя… Да-да, именно кителя. В те времена даже простые солдаты ходили по городам нашей страны в парадных полу-шерстяных кителях, поблескивая латунью начищенных пуговиц, почти так же, как и офицеры.
Но меня встретили на исхудавшем лице полные слез и надежды зеленые глаза уставшей от постоянной лжи и постоянных измен супруга зрелой женщины.
Что я мог ей сказать?
Это была Женщина, святое для меня, нецелованного мальчика, создание Природы и Господа. Это была женщина и она умоляюще смотрела мне прямо в глаза, с мольбой и надеждой. И я не смог ей соврать. Я, глупый крестьянский паренек, даже не задумывался, как теперь вдруг может изменить свое спокойное русло моя солдатская карьера!
И я сказал ей правду. Ту, что сам не видел, конечно, но слышал от тех же моих болтливых до ужаса, капитанов.
Правда эта была для нее очень жестокой, но, увы! Привычной. И заключалась она в том, что ее благоверный прямо с учений завернул на пару суток к очередной пассии в городе, смыть, так сказать, потоками любви пороховую гарь и копоть пусть и совершенно гипотетического сражения.
Она и не ждала от меня для себя ничего нового. Это было видно. Она кротко, чуть заметно кивая маленькой своей головой, с достоинством кавказской красавицы, приняла эти мои немногочисленные откровения, как обычное, мало чего значащее для себя событие. К которому она всегда готова и уже давно привыкла.
Над нашими головами ласково шелестели громадные разлапистые каштаны, посаженные прислугой богатого купца еще в прошлом веке, где-то в высоте, глубоко в синем-синем небе над ними, кружились мелкие горные ястребы, выслеживая свою добычу, воробьев и ящериц, а еще выше, над всем нашим грешным миром, медленно уходил в неведомую даль , оставляя парный след, серебристый авиалайнер.