Он развернулся, растворился в серой пелене дождя. Эллис стояла, прижимая пакеты к груди. Дрожала. Этот пугающий человек знал. О тенях. О Сущности. Считал ее… избранной? Жертвой?
Вечером она не могла есть. Слова Кроу, взгляд Мэйзи, кошмар о монахах крутились в голове. Она чувствовала себя загнанной в угол. Разумный врач – стресс. Сумасшедший краевед – избранница зла. Кому верить?
Она сидела у камина, огонь не гнал внутреннего холода. Шторм стих, сменившись мертвой тишиной. Давление усилилось, грузом на плечах. Она чувствовала, как «оно» – Тишина, Голод – бодрствует. Прислушивается.
Внезапно взгляд упал на фотографию Лизы. Смеющаяся, солнечная. Сквозь ужас прорвалась волна чистой, неистовой боли. Не вины. Не страха. Просто боли от утраты. Эллис схватила рамку, прижала к груди, сжавшись на полу. Рыдания вырвались – тихие, глухие, сотрясающие тело. Она плакала о дочери. О сломанной жизни. О несправедливости.
Плач измотал. Слезы притупили страх, оставив опустошение. Она поднялась, поставила фотографию. Нужно было отвлечься. Сделать что-то реальное. Вспомнила крипту. Видение. Монахи. Символы. Провал.
«Безумие, – прошептала. – Идти туда. Сейчас. Одна». Но рациональные аргументы рухнули. Ей нужно было знать. Проверить.
Она взяла мощный фонарь. Его вес придал тень уверенности. Нашла старый ключ – вероятно, от крипты. Сердце бешено колотилось, но решимость была сильнее. Она должна понять.
Коридор за квартирой погружен в кромешную тьму. Луч выхватывал грубую кладку, низкие своды, паутину. Воздух становился ледяным и сырым. Запах плесени усиливался. Она нашла неприметную дубовую дверь, окованную железом. Замок скрипнул. Дверь открылась с тяжелым стоном, выпустив волну ледяного, спертого воздуха, пахнущего землей и… древностью. Склепом.