– Я привез вам, монсеньор, то, что вы просили меня принести. В моей сумке лежит золотая книга древнего народа чибча-муисков.
Кардинал принял сумку, но не торопился её открыть. Мятелеву это показалось странным. Он много раз представлял себе встречу с Ринальдини и думал, что кардинал сразу бросится смотреть это сокровище.
– Ты удивлен? – понял его взгляд кардинал. – Я уже не тот. Я стар и меня мало что интересует. Тайны древних уже не для меня. Эти годы состарили того Ринальдини, которого ты знал, и я готовлюсь перейти в лучший мир, Фёдор. Пусть древними тайнами занимаются другие.
– Монсеньор! Всё это было напрасно? – изумился Фёдор.
– Поиск истины не может быть напрасным. Древний артефакт важен, и он нужен людям. Но все это уже не для меня. Моё время прошло. Его изучат другие. Но расскажи мне, что ты пережил и что видел? Вот что мне интересно!
– Я готов рассказать всё. Мне некуда спешить, монсеньор!
– Ты где остановился?
– В гостинице, монсеньор. Средств у меня мало. Я не стал богаче, падре. Богатство обходит меня стороной.
– Это ничего. Я не слишком могущественный владыка, но этот твой недостаток в силах исправить. Хотя я и сам никогда не гонялся за благами земными. А остановиться тебе следует в моем доме. Я пошлю слугу за твоими вещами в гостиницу.
– Как будет угодно монсеньору, но…
– Никаких «но», Фёдор. Ты будешь жить здесь, всё время твоего пребывания в Париже.
***
Они говорили долго. Затем прервались для трапезы и снова вернулись к разговору. Кардинал сказал секретарю, что его ни для кого нет.
Фёдор рассказал о том, как они шли через леса, о вожде чибча-муисков, о таинственном городе золотого короля.
– Итак, Себастиани погиб?
– Погиб, падре, – ответил Фёдор. – Это уже когда мы вошли в город великого сипы. Так они называют своего короля. Трудно даже рассказать, что мы пережили, пока дошли до города. И во время этого пути я оценил кто такой дон Франсиско Себастиани. Это был человек из стали. Таких теперь уже нет, монсеньор. Он только силой своего слова и силой своей воли подавлял бунты в отрядах.
– Солдаты бунтовали?
– Не то слово, падре. Непроходимые джунгли, когда каждый метр приходилось прорубать через чащу – озлобят кого угодно. На каждом шагу ядовитые гады и враждебные племена. Отравленные стрелы и копья. Я и сам потерял веру в то, что мы найдем то, что искали. Такое отчаяние накатывало. Люди просто зверели. А Себастиани умел смирять их словом.