Итак, каждый из них выковал по мечу. В назначенный день они встретились на берегу быстропенной Белой реки. Присутствовал также и беспристрастный судья. Состязание начал Роуэн. Он окунул изготовленный им меч в реку. Не было ничего, что он не мог бы рассечь. Он резал надвое плывущие по течению листья и огромные бревна. Даже сама река разделилась надвое от его прикосновения.
Агора обладал странной и трогательной манерой: рассказывая о чем-то, он сам полностью погружался в свою историю. Он то повышал голос до крика, то понижал до шепота, размашисто жестикулировал. По его лицу струился пот. На длинных лекциях у него под мышками проступали влажные пятна. Рен считала его самозабвенность способом психологической защиты. Так он мог не обращать внимания на то, что Перси на первом ряду клюет носом, а Клайд Винтерс перешептывается о чем-то с Мэтом Талли, и они прыскают в кулак всякий раз, как он поворачивается к ним спиной.
– Роуэн удовлетворенно извлек меч из воды. Он знал, что выиграл. Какой меч мог превзойти в остроте тот клинок, что он держал в руках? Настал черед Маркуса. Он погрузил меч в реку. Плывущие по течению листья, достигнув лезвия, отклонились влево и вправо и обогнули его. То же произошло и с ветками деревьев, и с толстыми стволами: в последний момент все они уклонялись от ожидавшей их кромки меча, затем возвращались на прежний путь и плыли дальше. Роуэн смотрел на это и ждал решения. Вперед выступил судья.
Агора задумчиво улыбнулся.
– Двадцать строк о том, кто победил в споре. Начали.
Он вынул из кармана платок в горошек и вытер им лицо. Послышался шорох доставаемых из сумок учебных пособий. Кое-кто закатил глаза в сосредоточенном размышлении. Перси наклонилась к соседке и спросила, о чем был рассказ Агоры. Только теперь Рен обратила внимание на то, какой герб красовался у нее на груди: ястреб с ниткой жемчуга в когтях. Дом Шиверинов.
Как так получается, что ты уже служишь, а я даже на собеседование попасть не могу?
Подавив вспыхнувшее раздражение, Рен принялась за работу. Она знала ответ на вопрос Агоры, потому что читала полное описание этого исторического события. Но сейчас ей нужно было переосмыслить его, используя в качестве точки отсчета какой-либо этический принцип, ранее не связывавшийся с этим эпизодом. Именно это больше всего ценил профессор Агора. Небольшое смещение перспективы каждый раз обеспечивало ей высокие оценки. Спустя тридцать минут Агора снова спустился на арену лекционного зала.