– Потому что вызывать надо было два часа назад! – возмутился кот. – Тонья у меня, конечно, рассеянная. Но ведь не настолько, чтобы жмурика в гостиной не заметить.
– Почему же? – пожал могучими плечами орк. – Скажем, она была в лаборатории. И вызвала полицию, как только обнаружила тело.
– Так ей и поверят, – фыркнул Васька. – И на меня не кивай. Сам знаешь, свидетель из меня никакой.
– Зато из меня – вполне, – спокойно ответил Ыдрын. – Скажу, мы там вместе были. Тонья, ты как на это смотришь?
А как я могла на это смотреть?
– С огромной благодарностью, – вздохнула я. – Только бочку, пожалуй, тогда стоит вернуть в подвал.
На том и порешили.
– Хотите сказать, – недоверчиво прищурился остроухий тип, который в местной полиции подвизался следователем, – что провели в подвале более трех часов? Вместе?
Не зря он мне сразу не понравился. Красивый, конечно, – глаз не отвести. Лощеный, изящный, и черты такие, будто гримом с фотошопом в три слоя замазано. Брр.
– Ну да, – хмыкнула я и руки на груди скрестила. – А что, это запрещено законом?
Эльф (назваться он не соизволил) осуждающе поджал губы.
– И чем же, позвольте спросить, вы занимались?
А взгляд-то, взгляд! С таким впору на лавочке сидеть, среди местных поборниц морали.
– Консервацией! – рявкнула я. – Кабачки закатывали.
Что я несу? Конец зимы же на дворе, для огородов не сезон.
– Это теперь так называется? – приподнял брови эльф. – Не ожидал от вас, Тонья. Мне казалось, вы искренне стремились возвыситься телом и духом…
Погодите-ка. Сдается мне, это тот самый типчик, ради которого глупышка Тонья изводила себя диетами. Ну не может нормальная девка просто так голодать, из любви к процессу. На такие жертвы идут или ради бывшего любовника – чтобы локти кусал, или ради будущего – чтобы оценил, значит, и возлюбил.
Да только напрасно. Если ради кого-то с самого начала нужно на голову встать и наизнанку вывернуться, что дальше-то будет?
Это я, Антонина Васильевна, сорокалетняя главбух, понимала. А что там могла понять молоденькая ведьма с гормонами в… голове?
Я хмыкнула. Смутить меня надумал? Оправдываться заставить? Не на ту напал.
– Какие странные у вас мысли, – покачала головой я. – Иногда, господин следователь, кабачки – это просто кабачки.
У самого-то наверняка огурец. И хорошо, если не корнишон!