– Проснулись около девяти, было же воскресенье. Я приготовила блинчики. Я всегда по выходным готовлю блины, папа их очень любит. Любил, – поправилась я.
– А дальше?
– Дальше он сел на диван у телевизора, а я пошла в свою комнату, надо было доделать курсовую. Ну и все. Доделала и пошла к подружке, мы договаривались. А папа остался дома.
– Он никуда не собирался?
– Собирался после обеда к дяде Володе в гараж, но пошел или нет, я не знаю.
– Павел Константинович когда-нибудь обсуждал с тобой свою работу? Дело о случившемся в писательском поселке Перепелкин Луг, ты что-то о нем слышала?
– Это где писателя топором зарубили?
– Да.
– Вскользь упомянул, когда увидел, что я читаю его повесть. А при чем тут это?
– Может быть, что-то еще говорил? – Голос следователя стал нарочито мягким, даже вкрадчивым, но руки, напротив, стали нервными, и он принялся крутить между пальцами карандаш, чем очень меня раздражал.
– Нет. Он не любил обсуждать работу. Говорил, не для женских ушей, – глядя на танцующий в его руке карандаш, ответила я.
– И то верно, – кивнул следователь, отложил карандаш и взял из стопки самую верхнюю картонную папку.
Я успела увидеть только часть надписи: «Дело № 83. Исаев П. К.».
– Твоя мама умерла пять лет назад, – прочитал он по бумаге.
– Что? Не понимаю, при чем тут мама? – забеспокоилась я. – Что это за дело? Это все из-за женского волоса и следов крови на его рубашке, да?
– Юля, советую тебе успокоиться и попытаться максимально честно ответить на мои вопросы. Хорошо?
– Нет, не хорошо, – заартачилась я. – Или объясните, что происходит, или я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.
Лицо Мамедова сделалось строгим.
– Твой отец подозревается в серии жестоких убийств. Если ты откажешься помочь следствию, я оформлю тебя как соучастницу, – холодно сказал он, и от его вкрадчивого радушного тона не осталось и следа.
Все внутри меня похолодело от возмущения и абсолютной незащищенности. Я проглотила слюну и вперила в следователя упрямый взгляд.
– Пожалуйста, скажите, что происходит? В чем вы обвиняете папу?
– Два года назад в подмосковном поселке Перепелкин Луг убили семью писателя Иволгина – его жену и четырех дочерей. И не просто убили, а сделали это в точности так, как Иволгин описал в созданном им же обряде. Эти записи нашли при обыске его кабинета. Логично предположить, что это сделал сам Иволгин, но к моменту убийства семьи он был уже две недели как мертв.