– Юнца? А ты не юнец? Тебе каких-то тридцать пять лет!
– И как действуют все эти люди? – осведомился Том. – Безрассудно, вот как! Никто не просит развода. Нет, они теряют голову и убивают мужей. Такое случается в девяти случаях из десяти. Только не спрашивай почему.
«Поговори с кем-то из них, сынок. Оцени нервную дрожь, смятение, утрату самоконтроля. Тогда, быть может, поймешь».
– Но довольно пустой болтовни. – Он топнул ногой и подхватил саквояж. Том рослый, широкоплечий, русоволосый, как и я в его возрасте. – У меня любопытный случай неподалеку от Эксмура.
– Должно быть, нечто экстраординарное, раз ты называешь случай любопытным.
– Не столько случай, сколько пациент, – усмехнулся Том. – Старикан по фамилии Мерривейл. Сэр Генри Мерривейл. Он остановился у Пола Феррарза, на ферме «Ридд».
– Что с ним случилось?
– Сломал большой палец на ноге. Показывал какой-то фокус – даже не представляю, какой именно, – и сломал большой палец. Стоит съездить туда хотя бы для того, чтобы послушать, как он изъясняется. На следующие шесть недель усажу его в кресло-каталку. Но если тебя интересует последняя выходка миссис Уэйнрайт…
– Да, интересует.
– Тогда попробую выведать что-то у Пола Феррарза. Разумеется, тайком. Думаю, он неплохо знает эту женщину. Примерно год назад Пол написал ее портрет.
Я сказал, что запрещаю это делать, и прочел Тому долгую нотацию о неэтичном поведении. Поэтому пришлось ждать больше месяца, в то время как мир с грохотом катился в тартарары и вокруг не говорили ни о ком, кроме Адольфа Гитлера. Мне стало известно, что Барри Салливан вернулся в Лондон. Однажды я ездил проведать Риту и Алека, но служанка сказала, что они в Майнхеде. А затем одним мрачным воскресным утром я встретил Алека.
Любой был бы шокирован тем, как он изменился. Мы встретились на прибрежной дороге между Линкомбом и «Монрепо». Сцепив руки за спиной, Алек медленно и бесцельно брел вперед; даже издалека я видел, как подрагивает его голова. Шляпы на нем не было; ветер ворошил жидкие седые волосы и трепал полы старого пальто из шерсти альпаки.
Алек Уэйнрайт, хоть и невысокого роста, в прошлом был широк в плечах, но теперь как-то съежился, а прямоугольное, грубо очерченное, хотя и дружелюбное лицо с серыми глазами под клочковатыми бровями не то чтобы разъехалось в разные стороны, и не сказать даже, что изменило очертания, но утратило всякие эмоции, сделавшись совершенно невыразительным. Вдобавок у Алека подергивалось веко.