– Минутку! – попробовал удержать его я. – Рите известно о ваших финансовых проблемах?
– Нет-нет-нет! – потрясенно ответил Алек. – Я не стал бы отягощать ее подобными делами. И вы об этом не упоминайте. Кроме вас, я никому ничего не рассказывал. По сути дела, доктор Кроксли, вы мой единственный друг.
С этими словами он побрел прочь, а я направился обратно в деревню, чувствуя, как тяжелеет груз на плечах. Вот бы это бремя смыл дождь. Небо было свинцовое, вода темно-синяя, а мыс, весь в зеленых пятнах растительности, выглядел так, будто ребенок смял в один ком несколько кусков разноцветного пластилина.
На Хай-стрит я заметил Молли Грейндж. Алек говорил, что на выходных она не вернется из Барнстапла, где владеет и управляет машинописным бюро, но Рита, по всей видимости, ошиблась. Входя во двор отцовского дома, Молли оглянулась и улыбнулась мне.
День выдался не из приятных. После шести Том забежал на позднее чаепитие. В Линтоне кто-то покончил с собой, причем не самым опрятным образом, и по запросу полиции Том делал вскрытие. Подробности он изложил, жадно поедая бутерброды с маслом и вареньем и почти не слыша моих слов. В начале девятого, когда небеса окончательно потемнели, я уже проехал четыре мили, отделявшие деревню от «Монрепо».
По правилам военного времени окна затемняли в девять, но света в доме я не увидел, и этот факт вселил в меня некоторое беспокойство.
Изначально «Монрепо» был приятным на вид коттеджем, довольно большим и приземистым, с косой черепичной крышей и окнами в освинцованных рамах, выделявшихся на фоне тускло-красных кирпичных стен. У моря редко встретишь буйную растительность, и травы на лужайке считай что не было, но вдоль дороги тянулась живая изгородь из высоких тисов. Один из двух песчаных подъездов вел к входной двери, а второй – к стоявшему слева гаражу, рядом с которым находился теннисный корт. Справа на лужайке стояла увитая плющом беседка.
Теперь же, однако, поместье понемногу приходило в упадок. Это не бросалось в глаза, но проявлялось в едва заметных мелочах. Живая изгородь нуждалась в стрижке, незначительной, но тем не менее. Кто-то оставил под дождем яркие шезлонги. У одной ставни разболталась петля, которую домашних дел мастер – если таковой здесь вообще имелся – так и не удосужился починить. Повторюсь, дело было не столько в осязаемых вещах, сколько в неуловимой атмосфере упадка.