Когда тушёнка немного прогрелась, Дарья тихонько подошла к спящему Матвею. Она нежно прикоснулась к его плечу.
«Вставай, засоня,» – прошептала она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась решимость. «Сегодня будет трудный день, я это чувствую, нам нужны силы.»
Матвей вздрогнул и мгновенно открыл глаза, его рука инстинктивно легла на дробовик. Увидев Дарью, он расслабился, но настороженность не ушла полностью. Он поднялся, потирая глаза.
Они принялись за еду. Мятая банка тушёнки, содержимое которой было, по сути, просто мясной кашей, для Матвея за многие годы показалась домашним завтраком. Это была не просто еда для выживания, это было нечто большее. Это было блюдо, приготовленное с заботой, пропитанное невидимыми, но ощутимыми нитями тепла. В каждом куске он чувствовал не только вкус тушёнки, но и любовь, которую Даша вложила в этот простой акт. Забытое чувство комфорта и уюта окутало его, напоминая о временах, когда еда была не роскошью, а частью повседневной жизни, символом благополучия.
После завтрака Дарья взяла аптечку, которую они нашли у Падальщиков. Её движения были осторожными, когда она обрабатывала раны Матвея – ту, что он получил от Падальщика, и которую оставил мутировавший волкодав. Её пальцы нежно касались его кожи, и Матвей почувствовал странное, непривычное покалывание в груди. Это не была боль, а скорее, тепло от её прикосновений. Он поймал её взгляд, и в нём прочитал глубокую благодарность и нежность. Он понял, что их связь укрепляется не только в боях и опасностях, но и в этих тихих, интимных моментах заботы.
«Готово,» – сказала Дарья, закрепляя последнюю повязку. «Потерпи, скоро заживёт.»
Матвей кивнул, его взгляд задержался на её лице. Она была рядом, и это придавало ему сил двигаться дальше, несмотря на все трудности этого выжженного мира. В её глазах он видел не просто попутчицу, но и что-то гораздо более важное – надежду.
На мгновение, когда их взгляды встретились, весь мир вокруг будто замер. Пыльный воздух, разрушенные стены, далёкий ветер Пустошей – всё исчезло. Были только они двое, и в глубине их глаз отражалось что-то, что было старше любых руин и опаснее любой угрозы. Осознание этой близости, этой внезапно расцветающей нити между ними, заставило обоих почувствовать лёгкое смущение. Дарья отвела взгляд первой, её щёки слегка порозовели. Матвей тоже отвернулся, ощущая непривычное тепло в груди.